23 апреля 1617 года.
В этот день Кончино Кончини явился в Лувр, одетый во все серое. Накануне шел дождь, и было очень грязно. Фаворит королевы-матери шел быстрыми шагами, на ходу читая какое-то письмо. Его сопровождали лишь несколько человек из его свиты. Капитан де Витри ждал в заранее намеченном месте. Он был готов. Готов убить, если этого потребуют обстоятельства. Готовы были убить и его гвардейцы. Эти люди, часто шатались по кабакам, любили женщин, любили выпить, но они в любой момент были готовы выхватить из ножен свои шпаги. Случалось, их убивали, но чаще убивали они. Они были специально обучены именно этому, а своего капитана они обожали и повиновались ему беспрекословно.
Когда Кончино Кончини приблизился, капитан де Витри неожиданно преградил ему дорогу и сказал, крепко схватив за правую руку:
— Именем короля вы арестованы!
Кончино Кончини, вращая своими черными глазами, воскликнул:
— Кто арестован?! Я?
— Да, вы…
Пораженный Кончино Кончини отступил на шаг, чтобы выхватить шпагу, но не успел. Одновременно три пистолетные пули поразили его: одна угодила в лоб, другая — в щеку, третья — в грудь. Он рухнул прямо в грязь и был тут же затоптан гвардейцами де Витри, которым, как и ему самому, не довелось в жизни обучиться хорошим манерам.
Друзья Кончино Кончини не сделали даже попытки вступиться за него. Они просто сразу обратились в бегство, справедливо полагая, что было бы неправильно вот так умереть прекрасным апрельским утром…
Пока гвардейцы, войдя в раж, наносили удары ногами по мертвому телу Кончино Кончини, господин д’Орнано явился к королю и, отвесив поклон, доложил:
— Сир, дело сделано!
Людовик XIII приказал открыть окно, вышел на балкон и, не скрывая своей радости, крикнул убийцам, все еще находившимся перед Лувром:
— Большое спасибо! Большое спасибо всем!
Потом он перекрестился, поднял руки к небу и воскликнул:
— Вот он — первый день моего настоящего владычества!
В ответ на это внизу закричали:
— Да здравствует король!
* * *
Примерно в это самое время в покои Анны Австрийской вбежал Франсуа де Бассомпьер в сопровождении полудюжины придворных, часть из которых была вооружена. Придворные дамы вскочили и заголосили от страха, только одна Анна не издала ни звука. Она поднялась из кресла и одним движением руки удержала своих испанок от попытки собраться вокруг нее.
— Ваше Величество, — выдохнул де Бассомпьер, — прошу прощения, но меня послал король. Вы должны пойти со мной и немедленно присоединиться к нему. Ради вашей собственной безопасности!
— Что случилось? — спросила Анна. — Я не двинусь с места, пока вы не скажете мне, что случилось!
— Маршал д’Анкр убит, — ответил де Бассомпьер. — Десять минут назад его застрелили возле Лувра. Во дворце — революция, мадам! За короля! Вот почему он хочет, чтобы вы были рядом с ним. Уже отправлены солдаты с целью арестовать королеву-мать, но возможно сопротивление…
— Иду немедленно, — ответила королева и в сопровождении де Бассомпьера и его людей направилась в личные покои короля. Там царило такое возбуждение, что она сначала даже не смогла к нему подойти. Повсюду толкались и шумели люди. Вдруг возникло общее движение к окнам, и Анна, захваченная толпой, переместилась к окну и смогла увидеть то, на что смотрели все остальные.
— Вон там, мадам, глядите вниз. Посмотрите, что мой дорогой де Люинь сделал для меня!
Рядом с Анной стоял ее муж, и его черные глаза возбужденно сверкали, а на болезненном лице горел румянец. Казалось, его лихорадит.
— Сир, что это? Что случилось? Кончини убит?
— Убит? — переспросил Людовик.
И первый раз за долгие месяцы Анна услышала смех мужа.
— Смотрите вниз! Смотрите, насколько он убит!
Из окна Анне было видно, что главный двор полон народу. У ворот стояла вооруженная стража, а несколько человек что-то медленно тащили по булыжникам. Это было тело Кончино Кончини, столь обожаемого Марией Медичи, и теперь его тащили за ноги из дворца, в котором он распоряжался так долго и с такой бесцеремонностью. Кровавый след тянулся за его телом, окрашивая булыжник в красный цвет, великолепные одежды были пропитаны кровью и выпачканы грязью. Тело с силой швырнули на середину двора, так что голова недавнего фаворита откинулась, а серое безжизненное лицо уставилось в небо. Анна отпрянула назад, закрыв лицо руками, чтобы не видеть этого ужасного зрелища.
— Собака и впрямь мертва, Ваше Величество…
Это был уже совсем другой голос, и он шептал ей прямо в ухо.
Анна открыла глаза, стараясь не смотреть на кошмарную сцену внизу, и увидела рядом с собой герцога де Люиня. Рука счастливого Людовика обвивала его шею.
— Так будут уничтожены все враги короля, — сказал де Люинь.
* * *
В это время в покоях Марии Медичи происходило следующее. Королеве-матери, конечно же, также сообщили о трагическом конце ее фаворита. Она побледнела и спросила:
— Кто его убил?
— Николя де Витри, маркиз де л’Опиталь, по приказу Его Величества.
Понимая, что отныне ее сын возьмет бразды правления в свои руки, Мария Медичи в отчаянии опустилась в кресло. Для нее все было кончено.
— Я царствовала семь лет, — сказала она. — Теперь меня ждет венец только на небе.
Удивительно, но у нее не нашлось ни одной слезинки для Кончино Кончини. Похоже, страх за собственную жизнь
