Книга Арина Великая - Владимир Александрович Бердников

с Олегом? – испугалась Арина. – Вот так начинается измена. Я ещё не влюбилась в Никифорова, а уже не люблю Олега – молодого, талантливого, милого и надёжного, с которым планировала своё будущее. И вообще, почему я решила, что могла бы влюбиться в Никифорова, когда на деле я уже влюбилась в него? Доводы разума и морали смолкли, и я слышу лишь сладкий голос желания броситься в объятия мужчины, которого едва знаю. Никак не ожидала, что меня может увлечь человек, главное достоинство которого состоит в богатстве. Впрочем, нет, – попробовала Арина непонятно перед кем оправдаться, – у Никифорова немало иных достоинств. Он хорош собой, безусловно, умён и, пожалуй, главное, – он напорист. Олег же слишком мягок, слишком заботится о том, как бы ненароком не обидеть меня, а Григорий прям до наглости, и в его ярких глазах горит огонь крупного зверя из семейства кошачьих. Короче, Никифоров – настоящий мужчина. Он не боится людей и не комплексует перед авторитетами. Он, по природе своей, вожак, лидер, победитель… И не зря у него фамилия Никифоров, ведь «никифор» значит по-гречески «победоносец». И, наверное, не зря на его рабочем столе стоит статуэтка крылатой богини победы. Люди для Григория лишь материал для лепки своих комбинаций и интриг. Ему всего 41 с хвостиком (Арина нашла в интернете, что Никифоров родился в сентябе 1970-го), а он уже ворочает сотнями миллионов долларов и тысячами людей. Да и вообще, сорок один – идеальный возраст для мужа. Мне не надо помогать ему стать на ноги, ибо он уже состоялся. Но как его увлечь, как заставить влюбиться в меня, влюбиться пылко, безумно, насмерть? Мечты, мечты! У такого человека женщин хоть пруд пруди. Одна синеглазая секретарша чего стоит.

Вечером 24-го марта в квартире Арины зазвонил телефон:

– Арина Сергеевна? – она сразу узнала этот сочный бас. – На проводе страшный и ужасный капиталист, который девять дней назад изводил вас дурацкими вопросами.

Взрыв радости оглушил Арину. Только теперь ей открылось, как мучительно её душа ждала этого звонка. Девушка смотрела на засаленные обои своей клетушки, а видела просторный кабинет со стрельчатыми окнами, выходящими на Неву, и статного брюнета, сидящего за роскошным столом с бронзовой статуэткой крылатой богини на малахитовом пьедестале.

– Григорий Александрович!? – голос Арины неожиданно для неё украсился проникновенными грудными обертонами. – Неужели вы решили отказать мне в своей стипендии?

– Да что вы, Арина Сергеевна? Как раз наоборот, я, так сказать, укрепился во мнении, что вы более, чем кто-либо, достойны моей дурацкой стипендии. Но, знаете, мои фантазии идут куда дальше. Не могли бы вы прямо сейчас спуститься на улицу, точнее, на знаменитую площадь. У самого подъезда вас ждёт моё чёрное авто.

– Вы меня заинтриговали. Через пять минут выйду.

– ОК! – весело отозвался Никифоров.

Действительно, ровно через пять минут она уже бежала вниз по ступенькам, едва касаясь перил и проклиная на каждом повороте своего стремительного спуска этот мрачный дом с этой тёмной вонючей лестницей, истоптанной ещё героями Достоевского… У подъезда с охапкой красных роз её встретил разодетый Никифоров.

– Я рад, что вы смогли пожертвовать своим временем ради разговора со мной, – несколько театрально произнёс олигарх, протягивая цветы. Его подчёркнуто праздничная одежда – бежевый костюм, светло-кремовая рубашка, бордовый галстук – говорила о совсем не деловом характере предстоящего разговора.

Арина вспыхнула, такого пышного приёма она никак не ожидала. Пару секунд она растерянно смотрела на молодцеватого бизнесмена, не зная, как поступить.

– Вынуждена признать, Григорий Александрович, вам удалось сбить меня с толку. Спасибо за цветы, но я как-то не привыкла к столь пышному оформлению ни к чему не обязывающей встречи.

– Не обращайте внимания на такую ерунду, просто перед серьёзным разговором я хотел расположить вас в свою пользу. Прошу вас в моё скромное … э-э-э,.. та скать, средство передвижения, – сбивчиво выговорил Никифоров, распахнув дверку новенького чёрного мерседеса.

– Куда мы направляемся? – спросила дрожащим голосом Арина.

– В лучший ресторан Петербурга – в Асторию, конечно.

– Вы собираетесь опоить меня до потери памяти? – съязвила Арина.

– Боюсь, мне это не удастся, хотя от устриц вам будет не уклониться. Вы пробовали когда-нибудь устриц?

– Нет, никогда, – тихо ответила она, и радостное возбуждение охватило её душу.

– А как насчёт рябчиков в ананасах?

Эти слова Никифорова заставили Арину вспомнить знаменитое двустишие Маяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй, / День твой последний приходит, буржуй». С трудом сдерживая смех, она ответила:

– Почему нет, и ещё добавьте воспетые Игорем Северяниным ананасы в шампанском.

– Да-а, – протянул Никифоров, – в те далёкие времена кадры ещё не умели кутить. На мой взгляд, денег у тех кутил было маловато.

– Зато они умели стихи писать, – съязвила Арина.

– И призывать сограждан к борьбе с типа ненавистным царским режимом.

– Тот режим действительно нужно было менять, – сухо заметила Арина.

– Вижу, вы сторонница крутых действий. Одобряю. Должен признаться, я тоже не люблю тянуть резину.

– Надеюсь, вы всё-таки чтите уголовный кодекс? – делано возмутилась девушка.

– Расслабьтесь, Арина Сергеевна, это не похищение.

– Может быть, это совращение?

– О, да, Арина Сергеевна! Совершенно забыл осведомиться: «Вам уже есть восемнадцать?»

– Заставляете женщину назвать свой возраст? Увы, мне уже перевалило за двадцать.

– Тогда совратить вас у меня точно не получится.

– Надеюсь, что да.

– Так что же, Григорий Александрович, вы хотели сообщить мне по существу? – спросила Арина после десяти минут пустого разговора в ресторане.

Никифоров какое-то время молчал, уставившись в бокал с недопитым вином, потом поднял глаза на Арину и решительно приступил к активной фазе своей наступательной операции:

– Арина Сергеевна, извините меня за, та скать, бестактность. У вас есть э-э-э… типа парень?

Нельзя сказать, что Арина была захвачена врасплох этим вопросом. Этот вопрос позволял ей надеяться на интересное продолжение.

– У меня есть хороший товарищ, но не бойфренд, если вы имели в виду это. Впрочем, ничто человеческое мне не чуждо.

За последней фразой Арины скрывался её первый сексуальный опыт с одноклассником, в которого она, как ей казалось, была влюблена. Ей и ему было по семнадцать, грехопадение случилось на загородной даче подруги. Результатом было страшное разочарование и презрение к «возлюбленному».

– Вы на редкость, прямолинейны, – кошачьи глаза Никифорова вспыхнули. – Бывает, прямота обезоруживает, ставит в тупик, и всё-таки я люблю прямых людей, особенно прямых женщин.

– Продолжая гнуть эту прямую линию, позвольте полюбопытствовать, а вы женаты?

Никифоров захохотал:

– Мне говорить правду или типа острить?

– Чистую правду, сэр, хотя в современном бизнесе, слышала я, правда не в чести.

– Во-первых, насчёт бизнеса вы неправы. Насмотрелись, видать, фильмов про русских гангстеров