– Но мне казалось, что он любит тебя. – Томас попробовал с этой стороны раскусить Роуз.
– Что-то ты не очень хорошо разбираешься в людях!
– Что ты имеешь в виду?
– Он не может любить никого, кроме себя.
– Но брак все же обязывает…
– К чему, Томас?
– К ответственности, к ограничению, в конце концов. Если человек решился на такой шаг, он должен понимать, что его свобода теперь весьма условна!
– Далась тебе эта свобода! – Роуз пренебрежительно махнула рукой. – Если кто и теряет ее, так только я.
– Но почему?! – Томас действительно никак не мог этого понять.
– Потому что меня, скорее всего, запрут в огромном доме и будут вывозить только на ответственные приемы и фуршеты! Я не хочу этого, Томас. Слышишь, не хочу!
– Думаешь, ты нужна Луи только как декорация?
– Что еще ему может быть от меня надо?
– А как насчет документов?
– Томас, – Роуз устало вздохнула, – ну как ты не понимаешь: я не видела никаких документов! Да и как я могла их увидеть?!
– Тогда почему ты бежала? Ты ведь бежала?
– Да, я бежала, но вовсе не потому, что украла у Фокнера эти чертовы документы! взорвалась Роуз.
Сидящие на соседних креслах пассажиры старательно не обращали внимания на красивую молодую пару, предполагая, что просто присутствуют при ссоре двух влюбленных. Но от крика Роуз они вздрогнули. Она решила говорить потише.
– Тогда почему? – Томас продолжал настаивать, требуя вразумительный ответ на свой вопрос. – Ты можешь мне ответить хотя бы сейчас, когда мы уже в нескольких минутах от Сан-Франциско?
– Потому что боялась, – тихо сказала Роуз.
– Чего ты боялась?
– Я боялась Луи.
– Но почему?!
– Как ты мне надоел своими «почему»! Боялась, и все тут.
– Когда ты решила разорвать помолвку?
– Это что? Очередной допрос? – ядовито поинтересовалась Роуз.
– Нет. Но если ты мне честно ответишь, я смогу решить, передавать тебя Луи или нет.
Так что в твоих же интересах все мне рассказать.
– Я тебе все расскажу! Но вот только уже я требую, чтобы ты передал меня Фокнеру. Я хочу стать миссис Луи Фокнер только ради того, чтобы больше никогда не видеть твоего лица и не слышать твоих отвратительных вопросов! Кто ты вообще такой, Томас Эстон, чтобы требовать от меня объяснений, чтобы решать мою судьбу?! Ты что, сам Господь Бог?
– Я не Бог, Роуз, и даже не ангел. Я просто очень сильно запутался.
– Вот когда распутаешься… А впрочем, мне это будет уже не важно. Мне будет все уже не важно.
– Роуз, что ты собираешься делать, когда встретишься с Луи?
– Не знаю, – она пожала плечами, – я с ним и встречаться-то не собиралась. Это уже ему решать. Ведь ты же меня ему передашь? Да, хозяин?
– Прекрати! – закричал он. Теперь уже Томас не мог себя сдерживать. – Никто никому не может быть хозяином! И ты не моя раба. Ты можешь поступать так, как сочтешь нужным.
– Да? Тогда я из аэропорта хочу поехать к своей подруге, а потом взять билет на обратный рейс. Спасибо, что ты хоть известил Донефордов от моего имени, что я на некоторое время должна вернуться в Соединенные Штаты, чтобы уладить кое-какие дела. Надеюсь, Мейвин сохранит за мной место.
– Ты волнуешься о месте, когда рушится наша любовь?
– А есть чему рушиться? Ты уже и так разрушил все, когда сразу же не сказал мне, что ищешь девушку, похожую на меня. Да и сомневаюсь я, что ты не знал, как я выгляжу. Может быть, вся твоя любовь просто подстроена для того, чтобы надеть на меня наручники?
– А почему ты не сказала мне, кто ты такая и что делаешь в Ирландии? Кто разрушил нашу любовь?
– Я не хочу говорить об этом, Томас Эстон, особенно с тобой, – устало сказала Роуз. – Этот разговор бесполезен, он ни к чему не приведет.
– Хорошо, – легко согласился Томас, ему тоже было неприятно обсуждать, кто из них виноват в том, что между ними так ничего и не случилось. – Но ты обещала рассказать, почему расторгла помолвку, да еще столь оригинальным способом.
– Я тебе ничего не обещала, но все же расскажу. Когда умерла моя бабушка, я поспешила к Луи домой, чтобы он помог мне решить одну очень важную проблему. Я обещала бабушке, что не выйду за него замуж, перед тем как она умерла.
– А зачем ты тогда вообще собиралась за него?
– Потому что бабушка была больна, ей требовалась очень дорогая операция. Луи обещал мне деньги и предложил выйти за него замуж.
Я не могла не согласиться.
– Почему же? Ты ведь его не любишь?
– Не люблю. Но я любила бабушку.
– Настолько, что была готова стать женой первого встречного, лишь бы у него были деньги?
– Да. Настолько. Еще слово, Томас, и ты не просто не услышишь моей версии, а…
– Прости, я не хотел. Продолжай, пожалуйста.
– Так вот. Я прибежала к Луи домой. Звонок не работал, а дверь была открыта. Я поднялась в его кабинет, где он сидел с каким-то своим другом.
– Как звали друга?
– Фред.
– И все?
– Я никогда не видела этого человека, а потому не могу знать его фамилию. Луи называл его Фредом.
– Хорошо, продолжай.
– Опять допрос?
– Роуз! У нас осталось не так много времени, чтобы решить, что же с тобой делать!
– Значит, так, Томас: не тебе решать, что со мной делать. Я не твоя собственность и не собственность Луи. Я принадлежу только себе.
Запомни это хорошенько, ты, несчастный детективишка, который только и может, что обманом заманивать девушек, чтобы отдать их отвратительным дельцам!
– Это все? – поинтересовался Томас с напускным спокойствием.
– Нет, но вокруг нас люди, которые и так слишком сильно удивлены твоим поведением, и поэтому я не могу сказать всего, что о тебе думаю.
– Замечательно! Может быть, документы все же пропали? Не зря же Луи не знал о твоем присутствии у него дома в тот день?
– Томас Эстон! Ты грязная скотина! Как ты вообще можешь такое говорить!
– Может быть, ты еще и пощечину мне залепишь?
– Нет, не хочу марать руки. Слава богу, мы приземлились! И скоро я от тебя избавлюсь. Я рада.
– Я тоже очень рад! – язвительно парировал Томас.
Если еще буквально десять минут назад он почти верил в то, что Роуз просто попала в какой-то сложный переплет, то теперь был уверен, что она действительно небеспричинно скрывалась от Луи. А какая может быть причина, чтобы бежать в другую страну? Только что-то уж очень плохо пахнущее.
