— Горите в преисподней, Ваше Высочество, — процедила бестия, совершенно не планируя возбуждаться.
Он все еще здесь. Я слышал, как дышит где-то позади невидимый шпион.
— Сейчас ты сгоришь крошка, когда я буду тебя жестко трахать! — потянув за волосы, выдохнул ей прямо в губы.
Эти глаза превратились в два озера, вода в которых искрилась от ненависти. Отчего так больно мне? Хотелось прижать к груди, укрыть от всех и нежно целовать заплаканное лицо.
Какое будущее у правителя и наложницы? Его нет. Я погублю ее.
— По-хорошему, ты не хочешь.
Я с силой ворвался пальцами в ее рот. Она закашлялась, но сопротивляться сил уже не было.
— Прости…, — сказал очень тихо, вряд ли девушка слышала.
И наконец почувствовал острый приступ желания. Жар ее губ, напомнил мне какой она бывает чувственной и податливой.
Немного спустив штаны и проведя влажными пальцами по ее сухому лону, резко вошёл. Она лишь всхлипнула, закрывая лицо руками.
— Расслабься. Тебе же лучше. Ты же не хочешь отправиться к лекарю? — холодно приказал я.
Меня быстро настигло болезненное удовольствие. За которое становилось стыдно. Но близость с этой девушкой, даже такая, кружила голову.
— Ненавижу, — еле слышно шептала Садира, роняя слёзы на столешницу.
Я тоже. Ненавижу этот поступок девочка. Но политика - грязное и вязкое болото. Тебе будет лучше находиться вдали от всего этого. Надеюсь, ты сможешь все забыть и будешь счастлива. Я выпущу эту маленькую птичку из клетки. И она улетит далеко-далеко. Останется светлым пятном в моих воспоминаниях. К сожалению, в ее памяти я сумел оставить лишь грязный черный след. Она никогда не узнает причину этого поступка.
Толчок, сильнее и глубже.
Ее ногти скрипели по дереву, царапая отполированную поверхность. Решил ускориться, чтобы поскорее завершить ее страдания. Но и покидать столь желанное тело не хотелось, знал - это наша последняя близость.
Я, сдерживая рычание , излился внутрь. Она лишь облегченно вздохнула, продолжая дрожать.
Отпустил ее, и Садира медленно заскользила на пол. Силы оставили ее. Она могла только плакать и дрожать. Сердце сводило от этой сцены.
— Ты бревно. Тебе не место в гареме. Кроме проблем, от тебя нет никого толку. Я жалею, что хватило ума заступаться за шлюху. Собирай свои вещи и проваливай подальше отсюда! Не попадайся мне на глаза! — я сказал все это как можно громче. Почти кричал.
Она боялась меня. Закрывала лицо, ожидая удара. Я бы никогда тебя не тронул. Развернувшись на пятках, пошёл прочь. Быстрым размашистым шагом.
Поймал слугу в коридоре, и, схватив за грудки, приказал:
— Позови девице лекаря. Немедленно! Доложи о ее самочувствие позже. Посмей открыть свой рот, и я тебя вздерну. И не забудь распорядиться, дать ей снотворного.
Он покорно моргал. Стоило отпустить, быстрее ветра побежал исполнять приказ.
***
Я ворвался в свои покои, круша все на своем пути. Внутри навсегда осталась огромная дыра. С этим надо завязывать. Я слишком проникся к обычной продажной девке. В ней нет ничего особенного. Она до краев наполнена ложью и лицемерием. Повторял как молитву, но не верил своим же словам.
Кувшин полетел в стену. За ним полетела ваза. Я швырял один предмет за другим, но никакого облегчения не наступало. Маленькая дрянь занозой засела у меня в душе.
Эти колдовские глаза украли часть меня.
Оставалось надеяться, что истинная сможет залечить эти раны.
Ждать совсем недолго.
Глава 27
Эвидель.
Мое обрывистое горячее дыхание гуляло по холодной мраморной поверхности. Поломанные ногти оставляли кровавые пятна на белом полу.
Мне было очень больно. Если от других я ждала жестокости в свой адрес, от Арсея - нет.
Он казался мне понимающим и добрым. Неспособным упиваться чужими страданиями. Но все оказалось не так. Я ошиблась. Наивная. Глупая и слабая. Именно подобное создание лежало, размазанное по полу. Я не чувствовала себя человеком. Меня разрушили изнутри. Достали стержень и превратили в бесхребетное существо. От этих мыслей становилось ещё больнее.
Когда гарем посетила Изабелла, старалась не реагировать на ее надменные фразы, пропитанные презрением и отвращением. Просто не слушала. Меня одели в ужасно вызывающий наряд, правильнее сказать - раздели. И дали указание станцевать для гостей. Я не боялась. Мне даже хотелось увидеть медовый взгляд, в котором зарождается желание, пуская по моим венам истому. Верила, что рядом с Арсеем в безопасности, что он не позволит меня обидеть.
Если быть честнее, хотелось очаровать его. Станцевать так, чтобы он смотрел только на меня.
А что получила? Равнодушный холодный взгляд. Будто он меня не узнал. Будто бы меня и вовсе не существует.
Он ласкал свою любовницу, не обращая внимания на то, как меня грязно домогаются сразу два мужчины. Питаются моим страхом. Смакуют его. И ожидают момент, остаться наедине… Предвкушая мои мучения.
Я нарочно пролила на себя целый бокал вина. На тонкой ткани образовалось уродливое пятно. Изабелла словно ждала этого, тут же сняла ошейник и приказала переодеться.
Увидев Арсея, сильно обрадовалась, это был мой спасительный шанс.
Он растоптал меня. Облив грязными словами с головы до ног…
*****
Безразлично смотрела в потолок, когда меня подхватили на руки. Понесли куда-то. Чинить сломанную неаккуратными мальчиками игрушку. Я зло усмехнулась.
Нет. Я выберусь из этого ада. Вернусь к отцу. И, похоже, никогда не выйду замуж! Одна мысль вступить в близость с кем-то из мужчин, вызывала чувство тошноты.
Пожилой лекарь быстро меня осмотрел и к губам поднесли горячий напиток, пахнущий травами. Я равнодушно сделала пару больших глотков. Спорить и препираться не хотелось. Перед тем, как сознание потухло, мне почудилось лицо Арсея. Его сочувствующий взгляд. И горячие руки, перебирающие волосы. Какой бред. Ему плевать. Наверняка сейчас развлекается с опытной любовницей.
Я не хочу видеть его красивое лицо никогда, зная, что скрывается под этой маской.
Глава 28
Арсей.
Я как вор пробрался в покои Садиры. В своем же дворце чувствовал себя чужаком. Это место перестало казаться домом. Надо бы произвести чистку местного люда. Они совершенно лишены страха и пресмыкаются перед дядей, привыкнув, что он сидит на троне. Недальновидное решение. Меня вывели из себя. И каждый заплатит за все это свою цену. Такие вещи нельзя прощать.
Лекарь – мой человек. Не думаю, что он кому-то расскажет о моем визите.
