Она закрыла крышку, вернула часы на стенку и попутно смахнула тряпкой очередную порцию паутины.
Наконец-то удалось сформулировать свои ощущения – от дома, и всего, что вокруг него крутилось. Как будто ей пришлось принимать чьё-то чужое хранение, а хранитель уволился и сбежал, теряя тапки, потому что не вынес придирок начальства, объёма работы, треснувших пальцев и маленькой зарплаты, а может – и чего-то одного из этого списка. И вот ты стоишь на пороге и смотришь – вроде даже порядок, и все предметы по полкам и шкафам разложены, и даже подписано – что и где, но копнёшь чуть глубже – и оказывается, что на этой полке в описи перечислено не всё, на эти предметы вообще никаких описей не составлено, часть предметов всегда на выставке, дома не ночует и ни в какие документы не попали, кроме актов приёма в какие-то лохматые годы, о которых уже и не помнит никто. И от тебя ждут, что ты с полоборота во всём разберёшься, будешь на выставки всё быстро выдавать, и всю документацию вести, как надо, а ты смотришь и понимаешь, что даже чтобы просто каждый предмет в руках подержать, нужно столько времени, сколько у тебя никак нет. Но надо – уже, тебя ждут и подгоняют. И ты слушаешь о том, как у тебя всё плохо и запущено, и какой ты негодный хранитель, потому что не можешь порядок в своих предметах навести. А ты вроде и можешь, и даже – берёшь и понемногу делаешь, но всё равно недостаточно. Кто-то из начальства понимает, и ничего не говорит. А кто-то – нет, и не считает нужным. И ты крутишься, как можешь.
И здесь, кажется, есть что-то похожее. Только начальства у Риты теперь нет, и плана работ нет, и нормы внесения информации в каталоги нет. Поэтому порядок-то мы наведём, но оно ж всё здесь не в один день таким вот стало? Поэтому не стоит ждать, что в один день и выправится. Сделаем – по мере сил. И возможностей. И так уже молодёжь вскоре взвоет – и мальчик, который вообще боевой маг, и девочки, из которых одна – барышня из состоятельной семьи и может такими глупостями вообще не заниматься.
Но сейчас – всё равно тряпку в руки и вперёд.
Мебели в кабинете было немного – стол, кресло, пара стульев, шкафы. В столе имелись ящики, из каждого торчал ключик. Почти из каждого – кроме одного. Рита принялась открывать ящики и вытаскивать на свет божий их содержимое. Бумаги, бумаги, бумаги. Надо прочитать. Только когда?
Вот тут – записи о налогах, поборах и ещё о чём-то схожем. Это в первую очередь. Вот здесь – личная переписка, кого-то с кем-то. Тоже прочитать бы, но – уже потом. А вот здесь ещё на каком-то языке. Не местном? Местный-то Рита вроде бы разбирала.
В шкафах стояли книги. О местной истории, о путешествиях, о магии. Эх, надо бы почитать хоть что-то из этого! Тут же имелись какие-то статуэтки, фигурки и штуки непонятного назначения, о которых, видимо, придётся консультироваться у Валентина.
Так, а это что? За дверцей шкафа обнаружилась ещё одна дверца. Сейф, что ли? Замочной скважины нет, только ручка. Рита взялась за неё… с громким чпоком, будто была прилипшая, дверца открылась.
Коробки, ящички, шкатулки. Много. И вот тут – о радость, о награда! – Рита увидела опись. Оказалось, шкатулки пронумерованы, и кто-то добрый подписал – что в какой лежит. Чудо какое-то, наконец-то – доля порядка в этом мире хаоса!
И что вы думали? Под номером восемь значился «веер королевы Аделаиды». Вот так-то. Рита взяла первую попавшуюся шкатулку – где-то ж должны быть их инвентарные номера! Сбоку не было, на задней панели – тоже, тогда она перевернула предмет дном наверх, внутри что-то звякнуло.
На чистой до того досочке прямо на Ритиных глазах прорисовался номер. Чёткая и жирная цифра «семь». Эх, всегда бы так! Поглядел – и тут тебе номер, и в списке бы ещё этот номер сразу выделить!
В списке номер семь на мгновение подсветился зеленоватым светом. Мать моя женщина! Вот понять бы, как это сделано, и тогда здесь тоже можно жить!
Магическая система учёта настолько очаровала Риту, что она с упоением вытаскивала из сейфа одну коробку за другой и искала номер. Номера у всех появлялись на дне (она чуть было не сказала – на брюшке). И спустя пару мгновений в списке этот номер подсвечивался – ровно до того момента, пока Рита не находила его глазами. Чудненько, чудненько.
Она нашла коробку с номером восемь, и отложила её. Протёрла с неё пыль – негоже выдавать предметы грязными, и попробовала открыть коробку. Та открылась… и внутри Рита увидела закрытый веер с резным станом – из кости, судя по всему, и тканевым экраном с росписью. Но раскрыть и рассмотреть этот веер она побоялась, и закрыла шкатулку, и оставила её на столе.
Ножницы в списке не встретились. Ни матушки Элеоноры, ни чьи-либо другие. Значит, нужно искать дальше.
Рита сложила остальные коробки обратно в сейф. Список манил словами «зеркало», «колье», «кинжал», «шпилька» и другими, все они были какими-нибудь этакими, или чьими-то, но солнце уже опустилось за макушки деревьев и за горку, скоро станет совсем темно, а зажигать магические огни Рита не научилась.
- Домик-домик, а можно свет? – спросила она, ни на что особо не надеясь.
Оп – вспыхнула люстра. Десятка три магических лампочек, никак не меньше. Дома и светодиодные так не светили. Ну вообще-то правильно, если здесь работать – то нужен свет.
Рита быстро завершила обеспыливание внешней части шкафов, поставила кресла и стулья на стол, вымыл пол и громко сказала:
- Спасибо за свет, можно выключить, я сейчас ухожу. Приду завтра, буду читать бумаги. И если можно, милый домик, запри дверь, пожалуйста.
Пока она выносила грязную воду на улицу и шла наверх, то придумала место, где могут быть ножницы. И наверху не пошла смотреть, как дела у молодёжи, и что натворила госпожа Фонтен, а сразу двинулась в гардеробную с историческими платьями. Там вчера ей запомнился ящик со швейными принадлежностями, в том числе – с несколькими ножницами.
И точно – был такой ящик, в нём лежали ножницы – восемь штук. И одни были определённо золотого цвета. Рита прихватила их и отправилась к госпоже Фонтен.
Та при свете магического светильника рисовала что-то на тонкой белой ткани. Ах, да, ткань-то тоже есть, надо ей сказать.
- Госпожа Фонтен, вас устроят вот эти ножницы?
Старушка улыбнулась – будто ей неделю выходных пообещали, а не воз работы.
