Книга Молодые боги - Алекс Делакруз

Неуверенно держа перед собой меч, балерина мелкими шажками по кривой дуге двинулась к противнику, который даже не обращал внимания на ее приближение, рассматривая нож.

Я бросил взгляд на помост для высоких гостей. Лишь мастер Олег, набычившись, наблюдал за Маклениным – он, судя по всему, как и Саян, почувствовал неладное. Остальные мастера отстраненно переговаривались, лишь дежурно, краем глаза, наблюдая за происходящим. Магистр Орлов по-прежнему не уделял внимания поединку – в этот момент он как раз засмеялся замечанию служанки с подносом, его смех неестественно громко раздался в тишине арены. Еще несколько мастеров обратили внимание на площадку с поединщиками, а магистр все еще улыбался симпатичной служанке, не чувствуя напряжения находившихся рядом.

Пока Майя подходила, Макленин казался абсолютно равнодушным. Он продолжал с любовью рассматривать нож – потрогал подушечкой большого пальца заточку, после чего ткнул в нее острием. Отвлекшись от клинка, поднял руку и на свету понаблюдал, как появляется на коже капелька крови. Я же рассматривал щит с эмблемой на его униформе – геральдическую светловолосую деву с распущенными волосами, бережно держащую на руках земной шар.

Балерина уже достаточно приблизилась к второкурснику и взмахнула мечом. Удар был неплох – клинок обманчиво устремился в грудь, в последний момент изменив траекторию движения на более низкую. Макленин, повернулся в последний момент, неожиданно для меня поймал меч рукой – легкий взмах ножом, болезненный вскрик – и отшатнувшаяся Майя едва не упала. Через всю грудь у нее, наискось от плеча до пояса, тянулся ровный неглубокий порез.

Макленин некоторое время с любопытством рассматривал девушку, а после на несколько секунд замер в поклоне кавалера, приглашающего даму на танец. Видя неуверенность балерины, он ухмыльнулся и выпрямился. Вновь попробовав ногтем едва обагрившийся кровью нож, поднял глаза на противницу и сделал приглашающий к продолжению поединка жест. Девушка закусила губу и вновь попыталась нанести удар – второкурсник быстро, едва заметно глазу, шагнул навстречу клинку – перехватив руки балерины, он исполнил с ней танцевальное па и отпрянул в полупируэте. Сразу последовал очередной болезненный вскрик – девушка запоздало отшатнулась на несколько шагов. Грудь ее, крест-накрест пересекая первый, обагрил второй порез.

– Урод, – прошептал рядом со мной Саян. – Конченый.

Глядя на идеально ровный крест, Макленин коротко рассмеялся. Следующие несколько минут, все ускоряясь, продолжался этот страшный танец – у балерины прибавлялось и прибавлялось неглубоких и геометрически ровных порезов. Вскоре на песке уже валялось несколько кусков ткани, вырезанных из униформы Майи. Она могла бы выглядеть сейчас как модель в манящем костюме – с многочисленными оголенными местами, если бы не сочащаяся отовсюду кровь. В этот момент как раз очередным взмахом, совмещенным с танцевальным па, Макленин срезал часть куртки – оставив балерину в костюме амазонки – с обнаженным левым плечом.

Девушка была недалеко от меня – я видел отчаяние в ее глазах, подрагивающие губы, скованные страхом движения. Но, несмотря на состояние, близкое к истерике, она держалась, раз за разом пытаясь в этом пугающем танце нанести удар мечом по партнеру.

Присутствующие в ложе теперь неотрывно наблюдали за происходящим на площадке арены – явно недовольный их недавним небрежением второкурсник все же смог привлечь общее внимание. Вот только если набычившийся мастер Олег неумело сохранял маску безразличия – напряжение так и читалось во всей его фигуре, – то остальные мастера и служанки были молчаливо невозмутимы. И один лишь магистр Орлов наблюдал за происходящим с неподдельным интересом – наклонившись в кресле, положив на кулак подбородок. При виде подобной заинтересованности в груди у меня начала подниматься волна злобы.

Саян, глядя на истязания балерины, периодически позволял себе крепкие выражения. Но совсем тихо. Мастера тоже молчали. Я всмотрелся во второкурсников напротив: только на лице Приска была едва заметна бледность, а Клеопатра и вовсе была явно увлечена действом.

Внутри у меня теснилась ярость бессилия, но чувство самосохранения намекало, что стоит молчать. Однако терпеть дальше я не мог. Тянулись долгие мгновения – наблюдая, как уже полураздетая балерина покрывалась паутиной тонких порезов, я четко осознавал, что если сейчас промолчу, этот миг останется со мной навсегда – придется с ним жить. Но в то же время было понимание, что если попробую остановить изощренное истязание, жить мне, судя по молчанию Саяна и явно нервничающего мастера, предстоит совсем недолго.

– Достаточно! – эхо короткого выкрика заметалось по арене, акустика в которой была великолепна.

Я видел взгляды мастеров – сдержанные, недоуменные – и откровенно благодарный Олега. Вот и доверяй потом первому впечатлению: казавшийся на первый взгляд обитателем опасных городских окраин мастер оказался способен на истинное сострадание. И это в коллективе цитадели, учебного заведения, явно не жалующего подобные эмоции.