В подтверждение моих слов Валентин подошёл поближе и показал поводок, который всё это время держал в руках. Мужик смекнул, что ввиду численного преимущества рискует вообще остаться ни с чем, быстро выхватил у меня бутылку и провиант, кинул верёвку и рванул к ближайшему проулку.
Тут только я заметила, что дядя босой и, глядя на грязные голые пятки, вдруг испытала острый приступ жалости к горемыке. Человек всё-таки, хоть и никчёмный…
— Стой! — гаркнула я, сунула Азарову пакет и бросилась вдогонку, на ходу расстёгивая сумку.
Глава 16. «Магические корочки»
Бомж остановился, как вкопанный, судорожно прижимая к груди по случаю добытые дары. Испугался, что отниму, что ли?
— Вот, возьмите, — сказала я, протягивая стодолларовую купюру и неожиданно для себя переходя на «вы». — Купите себе обувь.
Дядя воззрился на банкноту, как архар на новую пещеру.
— Да берите же! Денег, что ли, не видели? — поторопила я нетерпеливо.
— Мне бы лучше нашенскими… — смущённо кашлянул он. — Я про баксы так, для форсу сказал…
Я пошарила в кошельке, выдала ему эквивалент в национальной валюте, резко развернулась и зашагала прочь, спиной ощущая недоумевающий взгляд.
«Пропьёт, как пить дать пропьёт!» — бормотала в сердцах, злясь и на себя, и на опустившегося человека.
— А вы, Рита, без благотворительности никак не можете? — с усмешкой спросил Виктор, когда я вернулась и присела, поглаживая собаку.
Пёс сидел смирно и тяжеловато дышал.
— Не ваше дело, — сухо ответила я.
— Пропьёт ведь, — заметил Азаров, в точности подтверждая мой вывод.
— Знаю, — буркнула я.
— Тогда зачем? — пожал он плечами.
— Долго объяснять. Как-нибудь в другой раз поделюсь. Ехать надо — пёс голодный и пить хочет. Мотался неизвестно сколько по улицам, бедненький. Поможете мне его до дома довезти?
— А вы думали, я оставлю вас наедине с этим монстром? — улыбнулся Виктор.
— Он не монстр, — вступилась я за собаку. — Наоборот, очень даже симпатичный, смирный пёсик.
— Это он сейчас смирный, потому что в наморднике. Или устал. А как дальше себя поведёт, неизвестно. Крупная особь, боюсь, не справитесь вы с ним. Вас же предупредили, что пёс агрессивный, — напомнил Виктор.
— Предупредили, — согласилась я. — Хотя, по виду и не скажешь.
Мы вернулись обратно к дому Софьи, Валентин вынес нам ветпаспорт Фёдора, посетовав, что Валёк не может отыскать родословную. Ждать у нас времени не было, мы простились с Карецким и попытались утрамбовать Федю в машину.
Идея эта собаке не понравилась. Он упёрся в асфальт всеми четырьмя лапами и грозно зарычал.
— Ну вот, пожалуйста, ваш смирный пёсик, — прокомментировал Виктор, критически меня оглядывая. — Одна вы с ним точно не справитесь. Он с вами приблизительно в одном весе — массой задавит.
— Справлюсь, — упрямо сказала я. — Только не надо его насильно тащить, а то он будет воспринимать нас как врагов.
Я разорвала пакет с кормом, поднесла горсть к носу Фёдора, затем забралась на заднее сиденье и позвала:
— Феденька, иди сюда, смотри, какая вкусняшечка.
Пёс послушно заполз в машину, перепачкав обивку. Я дала ему несколько кусочков через намордник и скомандовала Виктору закрыть дверь и сесть за руль.
— Находчиво, — признал Азаров. — Однако ещё ничего не значит.
— Да ну вас, — отмахнулась я, обнимая собаку. — Он ещё маленький. Поладим.
До моего дома мы доехали без происшествий, не считая того, что дважды Федя норовил подняться во весь рост, и я с трудом уговаривала его вернуться в горизонтальное положение.
В квартире Виктор предложил:
— Давайте так: вы уходите в комнату, а я снимаю с него намордник.
— Ага, сейчас! У меня, конечно, опыт общения с собаками небольшой, но у вас, по-моему, ещё меньше. Так что давайте в комнате вы спрячетесь, — ответила я ехидно.
Азаров бросил в мою сторону убийственный взгляд и освободил собаку от железной маски.
***
Ничего особенного не произошло. Федька покрутил медвежьей башкой, ткнулся лбом в мои колени и резво потрусил на кухню, где стал громко лаять, глядя на кран.
— Смотрите, какой умный! — пришла я в восторг, быстро наливая в миску воды. — Чудо, а не пёс! А вы говорите, не справлюсь! Слушайте, Виктор, — спохватилась я, — уже поздно, а вам добираться далеко. Может, мою машину возьмёте?
Вместо ответа Виктор присел к столу, помаялся немного, глядя, как собака жадно пьёт воду, и сказал:
— Послушайте, Рита, не хочу показаться навязчивым… но я серьёзно боюсь оставлять вас одну с таким «сыном», — он поднял на меня глаза и обезоруживающе улыбнулся. — Мало ли что. Вот сижу дурак дураком и думаю, как бы половчее напроситься пожить у вас некоторое время. Пока вы друг к другу привыкнете. Вдруг вам ещё помощь какая-то понадобится?
Я посмотрела на него с любопытством. Что-то подобное в «параллельном мире» уже происходило… Правда, во сне он вёл себя понаглее. Но там и причины были посерьёзнее.
Я крепко задумалась.
Человек ведёт себя прилично, дружескую помощь предлагает. Квартира у меня большая, ничего страшного не случится, если кто-то поживёт в одной из комнат. Повадки приёмыша я действительно пока не знаю, это правда, а оставаться с малознакомым зверем наедине, наверное, не самая лучшая идея. Вот если бы Магистр был дома, тогда другое дело… Уж он бы «на раз» любую собаку построил!
Получается, с одной стороны предложение Виктора очень даже заманчивое. Но с другой… для меня будет довольно мучительно находиться с ним под одной крышей… Я же и в город сбежала, чтобы поменьше с ним видеться, а теперь что получается? Да, дилемма…
Пёс наконец утолил жажду и столь же громко на своём собачьем языке потребовал еды. А я всё ещё размышляла.
Виктор ждал. Надо было отвечать, а меня что-то совсем заклинило с решением. Но в эту минуту, давая мне дополнительное время для раздумий, «ожил» его мобильный, а следом раздался настойчивый звонок в дверь.
Я пошла открывать, гадая, кого это нелёгкая принесла в такой час, и тут-то охранный инстинкт Фёдора проявился во всей красе. Разбрызгивая по сторонам еду и захлёбываясь лаем, он ринулся в прихожую, опережая меня.
Не зная пока, реагирует ли пёс на какие-то команды, я быстро впихнула его в ванную и только после этого открыла дверь. На лестничной клетке стоял разъярённый сосед снизу — младший Бронштейн.
Было соседу хорошо за пятьдесят, и «младшим» он считался условно, потому как имелся ещё и Бронштейн-старший — гнусный, въедливый старикашка. Впрочем, если бы младший Бронштейн вовремя подсуетился и обзавёлся наследником, он бы именовался средним. Но поскольку имел одну только дочь — всё-таки младший.
