«И… Прости меня, Боже, я успокоилась. Вернее, спрятала свои подозрения в шкаф до самого 2016 г.».
С какого-то момента все рассказы звучат похоже. Вот что говорит еще один родитель:
«Дочка сидела в машине, притихшая и подавленная. “Пап, он не помогает мне – спина все равно болит. Давай больше не пойдем к нему”. Но ведь это же Ларри, врач от Бога, крупнейший специалист в своей области. Если уж он не может ее вылечить, значит, никто не сможет. “Потерпи, золотко. Лечение обязательно даст результаты, просто не сразу. На это требуется время”. Мы всегда так учили наших детей. И неудивительно, что я сказал: “Наберись терпения. Давай мы сходим к доктору на следующей неделе, а потом еще разок. И ты увидишь, дело пойдет”. Дочка больше не спорила: “Ладно, пап. Раз ты говоришь, значит, так надо”».
Именно потому, что Нассар творил совершенно чудовищные вещи, до отцов и матерей так трудно доходила правда. Если бы он грубо обходился с их дочерями, родители возмутились бы тут же. Если бы девочки по дороге домой сказали, что от врача пахло спиртным, большинство взрослых насторожилось бы. Почему? Потому что нет ничего невероятного в том, что врач может иногда нахамить пациенту или выпить на работе. Презумпция правдивости включается, когда мы вынуждены выбирать между двумя возможностями, одна из которых достаточно вероятна, а вторая – ну просто ни в какие ворота. Ана Монтес – кубинская шпионка, проникшая в святую святых американской разведки, или Рег Браун – перестраховщик и параноик? Презумпция правдивости склоняет нас к более очевидному варианту. Скотт Кармайкл верил Ане Монтес вплоть до того момента, когда верить ей стало уже абсолютно невозможно. Точно так же вели себя и родители юных гимнасток: не потому, что им было плевать на дочерей, а потому, что именно так устроено большинство человеческих особей.
Нассара защищали даже многие из тех, кого он растлевал. Они тоже не могли отключить презумпцию правдивости. Тринеа Гонзар за свою спортивную карьеру побывала в руках у Нассара 856 раз. Однажды другая гимнастка пожаловалась, что Ларри вводит пальцы ей в вагину, и Гонзар попыталась ободрить подругу словами: «Со мной он так делает каждый раз!»
Когда о скандале с Нассаром написала Indianapolis Star, Гонзар приняла его сторону. Она свято верила, что доктора оправдают. Считала скандал чудовищным недоразумением. В какой момент девушка наконец-то изменила позицию? Только когда появились убийственно неоспоримые улики. На суде, присоединившись к хору жертв, свидетельствовавших против Нассара, Тринеа наконец уступила своим сомнениям:
«В эти дни передо мной стоял невероятно трудный выбор, Ларри. Нужно было решить: и дальше поддерживать в этой истории тебя или же поддержать их, девчонок. Я выбрала их. Мой выбор: любить и защищать потерпевших. Я больше не забочусь о тебе и не стою за тебя. А хочу, глядя тебе в глаза, сказать, что ты надругался над всеми нами, в том числе и надо мной… Надеюсь, сегодня ты читаешь в моих глазах, что я верила тебе всегда, пока только было можно. Надеюсь, ты плачешь, как плачем и мы. Надеюсь, ты жалеешь о том, что творил. Но больше всего я надеюсь, что боль этих девочек будет с каждым днем утихать. Надеюсь, ты тоже этого для нас желаешь, но теперь я прощаюсь с тобой, Ларри, и на этот раз настал момент захлопнуть дверь навсегда. Пришла пора мне заступиться за этих юных девочек и отступиться от тебя. Прощай, Ларри. Да помилует Бог твою заблудшую темную душу».
«Верила, пока только было можно». Практически идеальная формулировка презумпции правдивости, да?
Эта презумпция не утрачивает силу, даже когда у преступника находят 37 000 изображений с детским порно, когда десятки потерпевших обвиняют его в огромном числе злодеяний, которые он творил много лет подряд. Дело Ларри Нассара выглядело предельно ясным – и все равно у людей оставались сомнения. А теперь представьте, как это бывает, когда случай вовсе не прозрачен. Как с Джерри Сандаски.
5
