Спрятав телефон, Николай еще раз огляделся по сторонам,чтобы убедиться, что за ним никто не следил.
Он вернулся в зал, к своей привычной работе, и был такоживлен и исполнителен, что вызвал одобрительный взгляд администратора, которыйбыл им прежде не вполне доволен и собирался уволить в конце месяца.
Оживление Николая было связано с возникшими у него большиминадеждами. Ему удалось оказать услугу очень серьезному человеку, и тот далпонять, что скорее всего возьмет сообразительного официанта в свой личный штат.Придет конец унизительной беготне с подносами и грязной посудой, придет конецгрошовым чаевым и выволочкам придирчивого шефа…
Закончив работу, Николай переоделся и вышел на служебнуюпарковку. Его коллеги быстро разъехались, а он сидел в своей «тойоте»,дожидаясь обещанной встречи. Наконец, когда все вокруг стихло и единственнымзвуком осталось негромкое гудение трансформатора неоновой ресторанной вывески,с шоссе свернул черный «опель».
Остановившись напротив «тойоты», «опель» пару раз посигналилфарами. Николай открыл дверцу, и рядом с ним сел высокий человек в дорогомкожаном плаще с меховым воротником. Взглянув на Николая холодными рыбьимиглазами, он тихо спросил:
— Ты уверен, что это была та самая женщина?
Николай кивнул. Почему-то в присутствии рыбоглазого горлоего перехватил спазм, и он не сразу смог заговорить.
Рыбоглазый начал задавать вопросы, и Николай, преодолевневольный бессознательный страх, постарался отвечать четко и подробно, чтобыпроизвести самое лучшее впечатление.
Вывеска ресторана — светящийся контур белого оленя и красныебуквы названия — освещала лицо собеседника странными, нереальными бликами, ионо показалось Николаю неживым и очень страшным.
— Это все, что ты можешь вспомнить? — завершилнаконец рыбоглазый свои расспросы.
Николай снова кивнул, как в начале разговора.
Затем он собрался с силами и решился задать свой главныйвопрос:
— Я так понял, что вам нужны толковые сообразительныелюди.., и вы можете взять меня…
Рыбоглазый улыбнулся, и эта улыбка в красноватом отсветевывески показалась какой-то мертвой и жуткой.
— Толковые и сообразительные, говоришь? Толковые исообразительные люди всегда нужны…
С этими словами он наклонился к Николаю, как будто хотелчто-то доверительно ему сообщить, и быстрым неожиданным движением накинул емуна шею тонкую проволочную удавку.
— Что… — начал было испуганно и удивленно незадачливыйофициант, но проволока перехватила его горло, и вместо членораздельных словраздался мучительный хрип. Перед внутренним взором Николая не прошла егобестолковая неразумная жизнь, перед ним пробежали только короткие бессвязныесцены. Грязные тарелки на подносе… рука, протягивающая чаевые.., жирнаянедовольная физиономия клиента…
— Вот так, — проговорил убийца, туже стягиваястальную петлю и облизывая узкие бледные губы, — вот так.., не бойся,толковый и сообразительный, скоро все кончится…
И действительно, очень скоро все кончилось, по крайней мередля Николая. На его губах выступили большие кровавые пузыри, глаза бывшегоофицианта побагровели и потухли. Только тусклый отсвет ресторанной рекламы покакому-то странному капризу придавал его мертвому лицу живое и заинтересованноевыражение.
Рыбоглазый убийца сложил и спрятал удавку, аккуратнопоправил стрелки брюк, огляделся. Затем он положил на сиденье рядом с Николаеммаленькую плоскую пластмассовую коробочку, нажал на кнопку, вмонтированную в еекрышку.
Убедившись, что все сделано правильно, он перебрался из«тойоты» в свой черный «опель» и спокойно вырулил на шоссе.
Когда он уже отъехал километра на полтора от ресторана, напарковочной площадке прогремел оглушительный взрыв. Старенькая «тойота»незадачливого Николая подпрыгнула, как резиновый мячик, и разлетелась на тысячупылающих обломков.
* * *
Наутро Леня проснулся рано, когда все обитатели квартиры ещесладко спали. Он принял душ, выпил кофе и вспомнил, что с вечера запланировалсебе на утро важное дело. Леня Маркиз не любил случайных совпадений, он считал,что за каждым таким совпадением стоит чья-то злая воля.
Леня набрал номер агентства «Гудвин».
Очень долго трубку никто не брал, и он хотел ужеотсоединиться, но наконец ему ответил хриплый, несколько нетрезвый голос.
— Слушаю!
— Могу я попросить Тимофея?
— Не-а, не могешь.
— Но это агентство «Гудвин»? — осторожноосведомился Маркиз.
— Штукатуры мы, — ответил ему лаконичныйсобеседник.
— Вы у них что, ремонт делаете?
— Известное дело!
— Но из них-то никого, что ли, нет?
— Понятно, нет! Если бы кто был, разве бы я стал стобой базарить? Мне с тобой говорить некогда, у меня раствор застывает!
— Но когда Тимофей придет?
— Эка, вспомнил! Тимофей твой давно в морозилке!
— Эй, мужик! — Маркиз несколько опешил. — Тычего несешь? В какой еще морозилке?
— В какой? Известно, в какой! В какой все будем!
— Да ты можешь толком объяснить?
— Ну до чего непонятливый попался! — искреннерасстроился штукатур. — Тимофей в морг отвезенный, в той морозилке всебудем, когда помрем. — Несколько понизив голос, он добавил:
— Задушили твоего Тимофея. Прямо тут и задушили, в этомсамом кабинете. Нам с Витяней Альбина Герасимовна и велела все здесьзаштукатурить и покрасить, чтобы все как новое.
— Тимофея убили? — недоверчиво переспросил Маркиз.
— Тьфу ты, ну что ты какой непонятливый!
Говорю же — убили, а девчонка его куда-то пропала. АльбинаГерасимовна и велела ремонт делать, чтобы Семену Борисовичу, адвокату,помещение сдать. А то у Тимофея здесь натуральный свинарник устроен, срамотавойти! А Семен Борисович человек аккуратный, ему надо чтобы все прилично, унего важные люди бывают, эти.., подзащитные — жулики, аферисты…
Не дослушав разговорившегося штукатура. Маркиз повесилтрубку.
* * *
Высокий человек, одетый в черное, сидел на диване в скучнойкомнате, унылая обстановка которой говорила о том, что комната эта не жилая,что квартира эта снята кем-то на короткое время, и этот кто-то не собираетсятратить время и деньги на то, чтобы придать комнате более-менее уютный вид.
Если бы сейчас в комнате находилась секретарша покойногоТимофея О. Рябчика Василиса, она без колебаний узнала бы в сидевшем мужчине такнапугавшего ее капитана милиции Кобрина, то есть по крайней мере онпредставился секретарше этим именем.
