Возможно, это спасло жизнь Крампу и Мински, поскольку этой ночью лев больше не охотился.
Утром Крамп и Мински, окоченевшие от холода, поднялись на ноги.
– Надо двигаться, – сказал Мински, – мы не можем лежать тут и ждать, пока сдохнем с голода или закоченеем.
– Может, в этих зарослях бамбука найдем птичьи гнезда? – предположил Крамп.
– А дальше идет лес, – поддержал его Мински, – уж там-то что-нибудь да отыщется.
Они направились к зарослям бамбука, и вдруг Мински, идущий впереди, остановился.
– Что это? – спросил он, указывая на землю.
– Человек, – ответил Крамп. – Он спит. Сейчас проснется. Постой, да ведь это Тарзан.
– Нет, – возразил Мински, – это тот парень, что похитил девушку.
– Девушку? – вырвалось у Крампа. – Интересно, где она сейчас? Если мы найдем ее, то получим тысячу фунтов!
– И поведем через страну Уарутури? – охладил его Мински.
Человек, называвший себя Тарзаном, медленно поднялся и огляделся по сторонам. Он был в полном сознании, но закоченел от холода. Он поискал глазами Сандру и Даттона, но вместо них увидел двух белых мужчин, подходивших к нему. Он узнал их.
– Что они тут делают? – подумал человек. – Не причастны ли они к исчезновению Сандры?
Но тут он вспомнил нападение обезьян и удар по голове, лишивший его сознания. С трудом человек поднялся на ноги.
– Я убью его, – тихо прошептал Крамп Мински.
– Брось трепаться, – возразил тот. – Чем это ты его убьешь?
Они подошли к человеку.
– Привет, – сказал Крамп. Человек молча кивнул.
– Как вы сюда попали? Знаете ли вы что-нибудь о мисс Пикерэл?
– Нет, – ответил Крамп. – С тех пор, как вы похитили ее из нашего лагеря, нам о ней ничего не известно. Что с девушкой, где она?
– Она и Даттон были со мной до вчерашнего дня. Потом на нас напали огромные обезьяны. Это все, что я помню. Вероятно, обезьяны увели мисс Пикерэл и Даттона с собой.
– А может, они просто сбежали от тебя, – сказал Мински. – Даттон на нее глаз положил, а что от тебя ожидать, если ты два раза ее воровал.
– Я не верю, что они могли так поступить, – возразил человек. – Мы стали добрыми друзьями, и я собрался отвести ее к отцу.
– Эй, смотрите-ка, – воскликнул Крамп, – тут кровь. Ну и лужища! Вы ранены?
– Нет, – ответил лже-Тарзан, – это кровь кого-то из них.
– Если они одного убили, а другого увели с собой, – предположил Крамп, – то вероятнее всего убили мужчину, а увели девушку.
– Я пойду по следам и все узнаю, – воскликнул человек, называющий себя Тарзаном.
– Мы пойдем с вами, – сказал Крамп. – Но мы чертовски проголодались, а у вас лук и стрелы. Может, вы немного поохотитесь, а мы пока все тут осмотрим.
– Хорошо, – согласился человек, и они двинулись по следам больших обезьян.
Самец, утащивший Сандру, не останавливаясь, мчался все дальше и дальше в лес. Он боялся, как бы его не нагнали соплеменники и не отобрали добычу.
Наконец они остановились, чтобы хоть немного отдышаться. Девушка вспомнила о той ситуации, в которой она оказалась несколько дней назад, но нынешняя не шла ни в какое сравнение с предыдущей. Одинокая и беззащитная, Сандра стала пленницей огромной обезьяны, а двое мужчин, которые хоть как-то могли ее защитить, лежали мертвые на поле боя.
Обезьяны Уиго бродили по лесу. Охота была неудачная, и все были голодные и злые. Они часто ссорились между собой, и вожаку Уиго с трудом удавалось удерживать порядок в стае. Только что он растащил двух сцепившихся в драке самцов, как вдруг Га-Ан издал предупреждающий крик.
– Крич-ча!
Обезьяны насторожились. Они услышали, что кто-то движется в их сторону, а вскоре и увидели его. Это был Санчо, один из служителей бога, который шел к ним, неся на плече женщину-тармангани.
Санчо шел, постоянно оглядываясь, и поэтому не сразу заметил обезьян Уиго. Когда же он увидел их, то остановился и угрожающе оскалил клыки.
Уиго смело пошел на него и успел схватить девушку за руку, пытаясь вырвать ее из объятий Санчо. Каждый тянул Сандру в свою сторону и чуть не разорвали бедняжку на части. В этот момент подоспели соплеменники Санчо, и девушку оставили в покое, чтобы схватиться по-настоящему. Сандра рухнула на землю, а вокруг закипела отчаянная битва. Она видела, как обезьяны наносят друг другу страшные удары, вырывают когтями куски кожи и мяса, издавая при этом дикие крики боли и ярости.
Постепенно обезьяны Уиго начали теснить противников. У Сандры вновь появился призрачный шанс на спасение. Никем не замеченная, она потихоньку начала отползать в сторону.
Оглянувшись, она поняла, что увлеченные дракой обезьяны не обращают на нее внимания. Тогда девушка поднялась на ноги и бросилась в лес.
Шум битвы постепенно затих вдали. Сандра снова была свободна. Но она оказалась совершенно одна в диком незнакомом лесу.
Сандра боялась диких зверей, но больше всего сейчас она боялась людей.
XXV. ЗОЛОТО
Крамп, Мински и человек, называющий себя Тарзаном, отправились на поиски следов девушки, но найти их не удавалось. Не повезло и с охотой. Крамп и Мински совершенно выбились из сил.
Лже-Тарзан тоже порядком проголодался, но думал лишь о судьбе Сандры. Чья кровь была на поляне? Ее или Даттона? Человек не разделял мнения Крампа о том, что девушку утащили обезьяны, хотя он слышал немало похожих историй, но не верил в них.
Занятый мыслями о Сандре, лже-Тарзан стал рассеянным и невнимательным. Оттого-то и охота не ладилась. Кроме того, человек, считавший себя Тарзаном, оставался представителем цивилизованного мира и плохо ориентировался в джунглях. Вскоре они потеряли тропу, по которой ушли обезьяны, и двинулись совсем по другой, ведущей в глубь холмов.
Эта небольшая ошибка привела к трагическим последствиям.
– Проклятая страна! – выругался Мински. – Тут даже кузнечиков нет. Клянусь, если я его увижу, съем, не задумываясь. Боже! С каким наслаждением я бы выпил сейчас бутылку «Бурбона»!
– Заткнись, – неожиданно заорал Крамп, – если ты скажешь еще что-нибудь в этом роде, я тебя…
– Ничего ты мне не сделаешь, – прервал его Мински, – и после «Бурбона» я съел бы ветчинки с яичницей. Крамп бросился на него, но промахнулся и упал. Мински продолжал издеваться.
– Или огромный бифштекс, поджаренный с луком.
– Прекратите! – прервал его лже-Тарзан. – Наши дела и так плохи, не хватает еще затеять драку.
– А кто ты такой, чтобы мне указывать? – завелся Мински. – Если я хочу яблочного джема или пирожных, то никто не может мне этого запретить.
