— Пожалуйста, позволь ей остаться, — вполголоса обратилась Сильвия к мужу: ее, видимо, не на шутку встревожило состояние сына.
Плантатор побагровел от возмущения, выразительно вздернул плечи и направился к выходу. Сильвия последовала за ним. Последним комнату покинул доктор Мартене. На пороге он задержался и прогнусавил, грозно потрясая в воздухе пальцем:
— Запомни, что я сказал: никаких волнений! — При этом у него был такой потешный вид, что Уильям не выдержал и рассмеялся.
Едва за врачом закрылась дверь, он протянул руки к Аметист:
— Иди ко мне, дорогая! Я действительно ни на что не способен, но мне будет приятно чувствовать, что ты рядом, когда я засну!
Аметист с охотой выполнила его просьбу и довольно улыбнулась, услышав его облегченный вздох.
— Ну вот, впервые за эти два дня я буду спать спокойно! — прошептал больной. Через несколько минут его дыхание стало ровным и глубоким и он уже не слышал, как Аметист шепнула в ответ:
— И я тоже, милый, и я тоже…
Дэмиен стремительными шагами приближался к знакомому дому, неотрывно думая о ждавшей его там удивительной женщине-девочке. Было еще далеко до полудня, но капитану так хотелось увидеть ее снова, что он отложил все дела на корабле.
Взбежав на крыльцо, он распахнул дверь, по-прежнему не желая унижаться стуком и вопросом о том, можно ли ему войти. Тилли медленно вышла из кухни и встала на пороге. В этом миг капитану отчего-то стало не по себе, в груди шевельнулась смутная тревога.
— Где Аметист? — Против воли его вопрос прозвучал очень грубо, но Дэмиену было не до того — он чувствовал: что-то случилось.
— Аметист быть не дома, капитан Стрейт.
— А где она?
Не в силах дождаться ответа, он метнулся в спальню, потом на кухню, однако девушки нигде не было. Задыхаясь от ярости, Дэмиен снова обратился к мулатке:
— Отвечай, Тилли, где она, куда ушла?
— Аметист уйти туда, где вам ее не достать. Он теперь свободный от ваш обеа и не хотеть…
Дэмиен схватил служанку за плечи и встряхнул так, что у той лязгнули зубы.
— Выкладывай, где она? Ну же, скорее!
— Аметист ходить Шеридан. Масса Шеридан его жалеть… Не пускать вас таскать ее с собой.
— Когда она ушла, Тилли? — Дэмиен побледнел так, что это было видно даже сквозь густой загар. — Отвечай!
— Он ходить рано-рано, на рассвете. Теперь его не достать.
Дэмиен резко повернулся и понесся обратно в город. Там он нанял лошадь и во весь опор поскакал в сторону плантации в безумной надежде перехватить беглянку по дороге. Он проделал весь путь галопом, однако так и не увидел Аметист. Она выполнила свою угрозу и скрылась там, куда он не мог проникнуть. Капитан был готов рыдать от отчаяния.
Аметист не спеша встала с кровати и направилась к окну. Отведенная ей спальня находилась в задней части господского дома и выходила окнами на бесконечные поля сахарного тростника. Как и все остальные помещения в этом роскошном особняке, комната была светлой, просторной и обставлена добротной мебелью из полированного красного дерева. Девушка подошла к массивному гардеробу и распахнула его дверцы, невольно улыбнувшись при виде ее немногочисленных одежек, сиротливо висевших в дальнем углу этого грандиозного сооружения. Когда она раздевалась на ночь, каждое утро ее блузка загадочным образом оказывалась выстирана и выглажена, а вот юбку она не меняла с того дня, когда явилась в поместье. Убирая юбку в гардероб, Аметист обнаружила на поясе небольшое утолщение. Когда-то мама настояла на том, чтобы Аметист пришила этот потайной кармашек для всяких ценных вещей, и вот теперь там что-то лежало. Каково же было ее возмущение, когда она извлекла из кармашка тот самый протухший амулет, который Тилли пыталась всучить ей на протяжении нескольких дней! Так вот откуда это загадочное спокойствие и слова: «Тилли больше не бояться за Аметист»! До сих пор она считала, что спаслась от Дэмиена Стрейта исключительно благодаря собственной смекалке и отваге. Мысли об этом внушали ей тайную гордость и помогали терпеть свое двусмысленное положение в этом неприветливом доме, куда ее пригласил сам молодой хозяин! Минуты постыдной слабости, которую Аметист испытала в объятиях капитана Стрейта, она считала временным помрачением, вызванным стесненными обстоятельствами. Здесь, рядом с Уильямом, ей удалось окончательно прийти в себя, справиться с мороком благодаря силе искреннего чувства. Но если при ней был амулет, не означало ли это, что именно ему Аметист обязана успехами последних дней? Нет, она никогда в жизни не смирится с подобной глупостью!
Девушка отправилась на кухню — якобы чтобы поздороваться с Делси — и тайком бросила амулет в огонь, стараясь не поддаваться смутной тревоге, тисками сдавившей ей сердце. Только после этого она осторожно постучалась к Уильяму.
В спальне царила полная тишина, и Аметист постучала еще несколько раз, но так и не получила ответа. Внезапно до нее донесся жалобный стон. Охваченная тревогой, девушка заглянула в комнату.
Похоже, Уильям даже не заметил ее появления — он беспокойно метался по кровати и негромко стонал.
Аметист в испуге подбежала к нему.
— Уильям, что с тобой? Тебе хуже?
— Вовсе нет… — Он обратил на нее рассеянный взгляд. Его лицо, такое бледное в последние дни, покраснело и блестело от пота. — Аметист, это ты? Черт побери, ну и жара! Будь добра, принеси мне воды…
Аметист пощупала его лоб и сдавленно охнула: у него был сильнейший жар! Стараясь совладать с подступавшей паникой, она следила за тем, как Уильям мечется в бреду и бормочет что-то невразумительное, обращаясь к какому-то неведомому персонажу своего больного воображения.
Наконец ей удалось скинуть с себя оцепенение, и через минуту она уже что было сил стучала в двери хозяйской спальни.
— Черт побери, что за шум? Амос, это ты? Ты, часом, не рехнулся? — раздался из-за двери раздраженный голос.
— Нет, это Аметист! Скорее, мистер Шеридан, Уильяму плохо! Не понимаю, что с ним случилось…
Через несколько секунд дверь распахнулась, и в коридор вышел мистер Шеридан в носках, сорочке и бриджах.
— Говорите, Уильяму плохо? — Он поспешно направился к сыну.
Взглянув на метавшегося в жару больного, Шеридан-старший побледнел от испуга и воскликнул:
— Боже мой, у него лихорадка!
Затем выскочил в коридор, громко призывая слуг, и тут же приказал им немедленно доставить в поместье врача.
Аметист неподвижно сидела в самом дальнем углу спальни и от усталости почти не вслушивалась в то, что бубнил своим гнусавым голосом доктор Мартене. Вот уже три дня она не отходила от постели Шеридана-младшего. Врач утверждал, что плантация охвачена эпидемией болотной лихорадки. Шесть рабов уже скончались от этой ужасной болезни и были в спешке закопаны на кладбище. Страх перед неумолимой заразой был настолько силен, что к ним даже не позвали священника. Этот же страх не позволял рабам ухаживать еще за восемнадцатью больными, беспомощно корчившимися в бреду в собственных нечистотах, — их попросту бросили на произвол судьбы в дальнем бараке. Каждый на свой лад молил Бога избавить его от этой страшной доли — причем равное количество молитв доставалось и Христу, и Паку. Аметист урывками внимала приглушенной беседе между доктором Мартенсом и крайне встревоженным Шериданом-старшим. Сегодня у его сына открылась кровавая рвота, а кожа приняла зловещий желтушный оттенок. Уильям почти не приходил в себя и без конца метался в бреду. В те краткие минуты, когда к нему возвращалось сознание, больной первым делом звал Аметист — и она всегда оказывалась рядом, поскольку вообще почти не выходила из его комнаты.
