Майкл уже привык к отцу; отец и сын легко общались друг с другом. Брин и сейчас могла видеть это сквозь слезы.
Брин покидает не Майкла, размышлял Алехандро, помогая сыну собирать ракушки. Она покидает его, потому что не может находиться рядом с ним после случившегося. Но разве он сам не поступил так же четыре дня назад? Сейчас он глубоко сожалел об этом. Сейчас, когда понял, что не в силах расстаться с Брин. Он так мечтал оказаться рядом с ней. Хотел говорить с ней, заниматься с ней любовью, возвращаться домой к ней.
После четырех дней разлуки, когда Алехандро не мог думать ни о чем, кроме Брин, он уже понял, что хочет быть с нею всегда. А она, как оказалось, как раз этого и не желала.
Как он мог допустить, чтобы так случилось? Неужели у него нет никаких шансов?
— Ты звонила своим родителям?
Брин посмотрела на Алехандро, стоящего на другом конце террасы, и дыхание ее сбилось. Каким красивым он выглядел в черном вечернем костюме и белоснежной рубашке! Его темные волосы были еще влажными после душа, который он принял перед ужином.
Ужином, который она хотела проигнорировать, но не рискнула, зная, что он снова назовет ее трусихой, если она попытается отговориться.
— Да.
Сдержанная и элегантная, в прекрасно сидящем на ней кремовом платье до колен, которое подчеркивало ее загар, приобретенный за последние дни, Брин была обворожительна.
— Они, наверное, были рады услышать о твоем скором возвращении, — произнес он.
— Я… еще не сказала им об этом, — честно ответила Брин и села за стол.
Пройдут месяцы, возможно, даже годы, пока ее родители смогут как-то примириться с потерей Тома и Джоанны. Но когда Брин говорила вчера с ними по телефону, их голоса звучали чуть бодрее. Отец уверил ее в том, что самочувствие мамы немного улучшилось, что она больше не принимает лекарства и даже подумывает вернуться на работу.
Брин обрадовала их тем, что у Майкла установились с отцом хорошие отношения, и вообще весь разговор оказался каким-то позитивным, поэтому она решила пока не говорить родителям, что возвращается домой.
В конце концов, приедет и приедет, чего об этом говорить, убеждала она себя.
На самом деле она никак не могла свыкнуться с мыслью об отъезде, с тем, что она расстается с Алехандро.
А он пристально наблюдал за ней. Брин выглядела такой отстраненной и далекой. Ничего не напоминало в ней ту безоглядно отдавшуюся любви женщину, которую Алехандро так напрасно покинул четыре ночи назад.
— Означает ли это, что ты изменила свое решение уехать?
— Нет, — ответила Брин твердо, прежде чем сделать глоток вина. — Не знаю только, как сказать об этом Майклу. Я решила, что должна поговорить с ним до того, как сообщу о возвращении родителям.
Алехандро недовольно хмыкнул.
— Получается, что только со мной ты не посчиталась.
Брин напряглась.
— Я подумала, что ты обрадуешься моему отъезду… почувствуешь облегчение…
— Нет, — от возмущения Алехандро заговорил с сильным акцентом, в глазах появился опасный блеск. — Брин, мы стали любовниками…
— Произошло то, о чем ты явно хотел бы забыть, если так внезапно оставил меня! — сказала Брин прямо, и щеки ее запылали.
— Но я не забыл! — Алехандро впился в нее взглядом, напряженно выпрямившись. — И ты, я уверен, тоже не забыла, — хрипло добавил он.
Брин на миг закрыла глаза.
— Я… старалась, — сказала она.
— Но безуспешно, да? — поинтересовался Алехандро. — Брин, это очень важно… — Он замолчал, услышав звук машины на подъездной дороге. На его лице отразилось недовольство — Алехандро был явно намерен довести этот разговор до конца.
Брин тоже услышала, что к вилле кто-то подъезжает. И можно было не гадать, кто именно пожаловал к ним… к Алехандро. Она поняла, что не ошиблась, по цоканью высоких шпилек по дорожке.
— Оказывается, у тебя сегодня гостья, — насмешливо произнесла Брин и услышала, как Алехандро пробормотал испанское ругательство. Лицо его потемнело от гнева.
Он посмотрел на Брин сверкающими глазами.
— Уверяю тебя, она здесь не задержится, — хрипло произнес он, когда Антония Рейг уже появилась в дверях вслед за слегка озадаченной Марией.
Брин поднялась.
— Мне кажется, я должна уйти…
— Ты останешься здесь! — Алехандро схватил ее за руку, как бы подкрепляя свои слова. Он без улыбки взглянул на прекрасную Антонию.
— Что тебе здесь нужно, Антония? — обратился он к ней, когда Антония направилась к нему с явным намерением поцеловать.
Холодность приема не смутила Антонию. Она продолжала уверенно улыбаться.
— Я предпочла бы остаться с тобой наедине, Алехандро, — произнесла она хрипловатым голосом, бросив на Брин повелительный взгляд.
Алехандро только крепче сжал руку Брин, почувствовав ее готовность сбежать.
— Нет ничего такого, Антония, что бы я хотел скрыть от Брин, — резко сказал Алехандро, которому надоели интриги этой женщины.
На лице Антонии появилась самоуверенная улыбка.
— Я уверена, нам с тобой есть что сказать друг другу, Алехандро, но это вряд ли будет представлять интерес для мисс Салливан…
— Напротив, — язвительно ответил ей Алехандро. — Я очень хочу, чтобы Брин услышала, что я тебе скажу. — Рот его искривился в усмешке, когда он бросил взгляд на Брин и увидел, как неловко та себя чувствовала. Ее темно-синие глаза просто молили его позволить ей уйти. Но он не откликнулся на ее мольбу. Слишком много ему хотелось сказать Брин этим вечером. Прежде чем они расстанутся завтра. И присутствие Антонии могло бы даже помочь прояснить хотя бы одну ситуацию.
Алехандро прижал Брин к своему боку и снова вернулся к разговору с гостьей, глаза которой холодно наблюдали за этим интимным жестом.
— У нас деловые отношения с твоим отцом, Антония, — холодно произнес он. — И ничего более, — добавил он безжалостно, не давая ей возможности возразить. — Между нами никогда ничего не было. Ничего, кроме моего дружелюбного отношения к дочери делового партнера.
В какой-то мере Брин даже смутилась оттого, что вынуждена была присутствовать при таком демонстративном выяснении отношений между Алехандро и Антонией, но его упорная решимость доказать ей, что они с Антонией никогда не были любовниками, заставила Брин преодолеть смущение и внимательно посмотреть на него.
Алехандро ответил ей взглядом и вновь повернулся к Антонии с холодным выражением лица.
— Но я разорвал деловые связи с Филиппе, Антония, когда узнал, что ты приезжала сюда и говорила с Брин, зная, что меня нет дома, что я в Палме, на встрече с твоим отцом. Ты приезжала, чтобы сказать Брин, что ее пребывание здесь якобы нежелательно… По-английски, Антония! — велел он, когда та начала отвечать ему на испанском. — Я хочу, чтобы Брин точно знала, что мы говорим.
