Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
– Ласточка, ты еще такая молодая! Девочка моя! Да все у нас еще будет! У всех же по-разному, правда? Значит, у нас будет позднее.
– Позднее, – горько усмехалась Салихат. – Если сейчас не получается, почему получится позднее? Девочка, говоришь? – она недобро хмыкнула. – Какая я девочка, Камал? Мне уже тридцать лет.
Потом решили – надо к врачу. Врачи точно помогут. Муж и отец свято верили в волшебство медицины. Поехали в город. Нашли профессора. Заплатили кучу денег, сделали обследования, собрали анализы.
– Никаких патологий, – вынес вердикт профессор. – Все у вас нормально, вы здоровая женщина.
Растерянная Салихат, плача от радостного известия, бормотала слова благодарности и приговаривала:
– А как же так, если здорова? Тогда – почему?
– На все воля Аллаха, – развел руками светило.
Вот и весь ответ, вот и все волшебство прогресса и медицины.
Пропила витамины, назначенные профессором. Ничего. Вспомнила его слова: «На все воля Аллаха». Пошла в мечеть. Неумело молилась. Просила одного – послать ей ребеночка. Стала читать Коран. Выучила молитвы. Соседка посоветовала знахарку в далеком селе.
Поехали с мужем – одной было страшно. Погода в тот день была жуткая, грозы и молнии. Зарницы рассекали черное небо. Лил тяжелый и плотный дождь. По размытой дороге медленно, словно черепахи, ползли редкие машины и автобусы. До села добирались полдня. С трудом нашли дом знахарки. Долго стучали и в дверь, и в окно – им не открывали. Салихат села на крыльцо и расплакалась.
Наконец дверь приоткрылась, и в узкой щели показалось морщинистое, темное, недоброе лицо. Услышав цель их визита, старуха грубо буркнула:
– Болею я. Не до вас.
Салихат разревелась пуще прежнего. Муж умолял старуху открыть дверь. Та все же смилостивилась и впустила нежданных гостей. С поджатыми губами налила горячего чаю, со стуком поставила на стол сахарницу с отбитыми ручками.
Пили чай и молчали. Начал муж. Говорил об их беде, рассказывал про профессора, про хорошие анализы. Недобро усмехаясь, старуха качала головой. Салихат побаивалась этой старухи и очень хотела уйти. Злые у нее глаза. И сама как ведьма. А что может злость? Ничего. Нарушив молчание, старуха прошамкала беззубым ртом:
– Ничего обещать не буду. Хотите – пробуйте. Хотите – нет, ваш выбор.
Пошла в другую комнату, закрыла за собой дверь. Не было ее очень долго.
– Может, уснула? – тихо спросила Салихат.
Очень ей хотелось поскорее сбежать из этого негостеприимного дома.
Муж ее остановил:
– Подождем еще.
Наконец старуха вышла и поставила перед Салихат банку с темной жидкостью и холщовый пакет.
– Там трава, – показала старуха на пакет. – Заваривать будешь по ночам, поняла? По ночам!
Салихат испуганно кивнула.
– Зальешь крутой кипяток, стакан, не больше. Накроешь крышкой и выпьешь к обеду. Не раньше! – грозно сказала старуха. – Здесь важно время.
Салихат снова послушно кивнула.
– А этим, – старуха ткнула скрюченным пальцем в банку, – будешь подмываться, поняла? На ночь полстакана разбавишь водой и подмоешься!
Салихат покраснела как рак – сказать такое при муже! Правда, Камал стоял спиной, у окна. Может, не слышал?
– И все? – тихо спросила Салихат.
– Пока все, – отрезала старуха. – Через месяц явишься. – И добавила: – Если захочешь.
Салихат схватила мешочек с травой, подвинула к себе банку и посмотрела на мужа. Тот кивнул, показал ей глазами на дверь, и, попрощавшись, Салихат бочком, крадучись, вышла на улицу. Там по-прежнему, как безумный, лупил дождь. Салихат поежилась, поглубже засунула мешочек с травой, подняла воротник пальто и стала ждать мужа. Камал вышел через пару минут, и она с надеждой и испугом посмотрела ему в глаза:
– Ну? Она еще что-то сказала?
Муж глянул на небо, поморщился и ушел от ответа:
– Говорит, все будет хорошо. Ты не волнуйся.
Салихат видела, что сказал он это неуверенно, для утешения. И, скорее всего, придумал. Не тот человек эта ведьма – точно не обнадежит и не поддержит.
Сколько старуха взяла, не спросила. Не это важно. Главное, чтобы помогло.
Три раза они ездили к недоброй старухе. Снова брали банку с мутным раствором и травы. Салихат все в точности исполняла. Ничего. Через полгода выбросила остаток травы в помойное ведро, а темную воду из банки вылила за ворота.
Потом были еще и врачи, и травники, и другая знахарка.
Муж предлагал поехать в Махачкалу или даже в Москву. В Махачкалу съездили, не так далеко. А про Москву Салихат скупо бросила:
– Нет, не поедем. Что зря тратить деньги? И так сколько потрачено. Значит, так, как есть. Все, давай больше на эту тему не будем.
А вскоре заболел отец. И всем стало ни до чего. Какая уж тут Москва. Болел отец три года. Три страшных года. Салихат ушла с работы – за отцом надо было смотреть день и ночь. Бедный старик страдал не столько от болезни, сколько от своей немощи и от того, что любимая дочь не видит ни дня, ни ночи. Молил обо одном:
– Не отдавайте меня в больницу.
Помнил, как тяжело умирала в казенных стенах жена.
Конечно, в больницу его не отдали. Салихат выучилась делать уколы, перевязки, бороться с пролежнями. Помогал и Камал, без него бы она не справилась.
Терпение у нее было ангельское – ни разу не сорвалась, не пожаловалась.
Муж говорил:
– Ты у меня святая, таких больше нет.
После похорон отца три дня не вставала с кровати – просто не было сил. Лежала, отвернувшись к стене. И слез не было, кончились слезы. Подумала тогда: «И слава богу, что нет ребенка. С двумя я бы не справилась».
Через полгода вышла на работу – Роза ушла в декрет, рожать пятого. Салихат тогда подумала: «Почему одним бог дает пятерых, а другим жалеет одного? Несправедливо». Роза матерью была так себе, если честно: за детьми особо не следила, на сопли и кашель внимания не обращала – подумаешь, пройдет! Дети до холодов бегали полураздетые, грязные, сопливые, нечесаные, в засохших и свежих болячках. Приносили в сад и школу вшей – вот позор-то!
Женщины Розу презирали – тоже мне, мать! Муж ее попивал, в доме была непролазная грязь. Готовить Роза не любила – вот еще, время тратить! Бросит в казан кусок мяса – и обед, и ужин. Салихат видела, как Розины дети бегают в магазин и клянчат хлеб. Односельчане детей жалели, совали им в грязные руки и булки, и карамельки, а то и кусок колбасы.
«Где справедливость, где? Бабе этой, неряшливой, бестолковой, бог дал пятерых! А мне… Ах, какой бы я была матерью! Разве я так бы могла? Как бы я лелеяла свое дитя, как бы одевала! В кружева и бархат одевала бы. На музыку бы отвела, на рисование. В Москву бы его свозила, в Ленинград – пусть любуется красотой. Летом бы на море ездили – благо недалеко. Вышивать бы дочку научила, готовить. А если б был мальчик, то Камал всему бы научил. И назвали бы мальчика в честь деда. Вот бы он радовался на небесах. А девочку, конечно, в честь мамы».
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
