Глава 1
Ученый
Директор фирмы «Южуралпродам» высунул из своего кабинета немного растрепанную голову и буркнул: – Кисонька, у меня важный клиент!
Секретарша Ирина, она же Кисонька, улыбнулась и понимающе кивнула. У ее патрона работа была нервной, а человек он был ранимый и недоверчивый, поэтому иногда ему хотелось остаться наедине со стаканом.
Вроде бы все было сказано, однако голова Сергея Юрьевича не исчезла.
– Ир, у нас есть пирожные или конфеты какие-нибудь?
Брови секретарши удивленно приподнялись. Она следила за тем, чтобы в холодильнике директора были копченая колбаса, шпроты, соленые грибы, иногда он просил кусочек сыра, но конфеты… Однажды она уговорила Сергея Юрьевича попробовать шоколадную печеньку. Он долго держал ее во рту и, когда Ирина из жалости отвернулась, быстренько выплюнул печеньку в корзину для мусора, где в основном лежали нераспечатанные письма, и с облегчением вздохнул.
Да, Сергею Юрьевичу были свойственны деликатность и застенчивость, хотя из своих почти сорока лет около половины он провел в самостоятельном бизнес-плавании, постоянно удирая от многочисленных морских чудовищ и патрульных кораблей.
К сотрудницам фирмы он относился с уважением и руки никогда не распускал, потому что любил жену, – вероятно, в этой длинноносой, строгой цапле видел он что-то незаметное другим. Попытки Ирины очаровать брутального бухгалтера Джеймса, на самом же деле – Женю, воспринимал он без ревности, даже по-отечески сочувственно.
Если секретарша приходила в мини-юбке или в джинсах, приспущенных со смелостью отчаянья, то заметно было, что Сергей Юрьевич не решается опустить глаза. В других случаях, когда Ирина предполагала обольстить Джеймса своими верхними прелестями, действительно достойными восхищения, бедный директор вынужден был смотреть в потолок и запинаться.
Умная девушка ценила такую трогательную доброжелательность и старалась шефа не подводить, к тому же у нее был развит материнский инстинкт. Разумеется, в бурном море она не могла защитить Сергея Юрьевича, но по крайней мере офис был для него надежной гаванью.
Ирина задумалась. Никто мимо нее не проходил к шефу… неужели опять пожаловала крылатая ведьма? На безмолвный вопрос секретарши директор ответил, печально закрыв на пару секунд глаза.
После этого он исчез за дверью, а Ирина, мощно цокая туфельками, побежала на первый этаж, где находилась кулинария, – весьма дорогая, однако вполне возможно, что на кону стояла жизнь Сергея Юрьевича в его человеческом обличье, поэтому жадность и медлительность были сейчас противопоказаны.
Джеймс и двое молодых мужчин из соседней фирмы, курившие в конце коридора, с восхищением посмотрели ей вслед. Ирина успела краешком глаза заметить, что вид у Джеймса был немного озадаченный.
Не прошло и пяти минут, как Ирина, в подтянутых джинсах и с милой, скромной улыбкой на пухленьких губках, появилась в кабинете директора. Девушка держала поднос, на котором были пирожные разнообразных форм и цветов, а также две красивые кружечки свежезаваренного кофе.
Оба кресла для посетителей были пустыми, однако изумительный аромат незнакомых духов и отсутствие стакана на столе могли иметь только одно объяснение. Когда секретарша поставила поднос на стол, директор меланхолично сказал:
– Спасибо, солнышко.
Он вздохнул, и сердце Ирины сжалось, однако это никак не отразилось на ее нежном, еще по-детски простодушном лице. Она ободряюще улыбнулась Сергею Юрьевичу и вышла из кабинета.
В приемной Ирина взяла стоявшую на подоконнике игрушечную лейку и начала поливать старенький фикус, шепотом рассказывая ему, что она думает о ведьмах.
– Беспокоится за тебя, – усмехнулась фея, – правильно, умная девочка, но ты все-таки сильно не трусь. Разве я когда-то тебя обидела? Правда, один из твоих приказчиков сейчас у меня за печкой живет, однако сам виноват: в хитрости и воровстве меры не знал. Между прочим, он ведь тебя тоже обманывал.
– Вы правы, – признал Сергей Юрьевич, – только у нас не принято так строго наказывать, сразу за печку.
– Жалостливый ты, слабый, не рыцарь, – вздохнула фея. – Все в твоей несчастной купеческой голове перемешалось. Воровство за грех не считаешь, но не жаден, с подручными щедро делишься. Нищим подаешь, даже когда в долгах по уши. Жену свою неверную обожаешь.
