Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
— Мне пора, — пояснила я. — Игорь Леонидович, спасибо огромное за интервью, Ирина, не знаю как по отчеству, благодарю за гостеприимство!
Да, окончание фразы получилось язвительным, с сарказмом, к счастью, ни один из супругов этого не заметил. Игорь Леонидович бросился меня провожать, то и дело извиняясь за прерванную беседу, Ирина удалилась в комнату к сыну. Я поспешила одеться и обуться и покинула квартиру Трубновых.
Что ж, пока я выяснила не слишком много: запонка принадлежит не Трубнову, а кому-то другому. Картину тоже не Игорь Леонидович украл — у него попросту не имелось возможности незаметно вынести ее из квартиры Вольдемара, потому что они вместе провожали Леночку. Не в пакет же с мусором он ее засунул! И не очень крепка дружба между Вольдемаром Огородниковым и адвокатом — тот вроде говорит о нем как о талантливом художнике и в то же время негативно отзывается о его масляных полотнах. Могу поспорить, «дружит» Игорь Леонидович с Огородниковым из каких-то корыстных соображений. Надеюсь, в скором времени мне удастся выяснить, из каких именно…
Поговорить с Леночкой Стрелковой оказалось не так просто, как я думала. В вечер того дня, когда я беседовала с Трубновым, мобильный девушки не отвечал, а Вольдемар Огородников понятия не имел, где находится его без пяти минут благоверная. Мне показалось это странным — как это так, будущая супруга и муза куда-то исчезла, а художнику как будто все равно, что с ней случилось. Любой другой мужчина давно бы запаниковал, вдруг с дамой сердца приключилось несчастье, а Огородников и ухом не ведет!
— Вдруг Лена в беду попала? — спросила я Вольдемара. — На звонки же она не отвечает!
— Да с ней ничего случиться не должно, — заверил меня Огородников. — Скорее всего, она мобильник забыла в училище, а возвращаться на работу ей лень. Завтра утром придет в аудиторию и заберет.
— Лена в училище работает? — уточнила я.
— Да, она завтра с девяти утра до часа позирует для портрета, — ответил Огородников. — Все-таки хотите с ней поговорить? Картину же Жанна украла, наверняка она ее уничтожила…
— Я разговаривала с Жанной, — ответила я. — Вашу картину она не брала, хотя и сказала, что было у нее желание порвать холст. Но Жанна тут ни при чем. Она вообще чуть не свела счеты с жизнью!
— Ха, да Жанка на такое не способна! — хмыкнул Огородников. Мне его тон совершенно не понравился, и я не удержалась:
— Вообще, вы с ней нечестно поступили! — заявила я. — Пользовались ею, как могли, а за глаза обманывали! Это низко и подло!
— Это она вам наговорила? — презрительно спросил тот. — Больше ей верьте! Это она попользовалась мною, потому что я — гений, а она — всего лишь дочка своего отца, которая и кисть в руках держать не умеет! Да она не смогла бы справиться с должностью председателя Союза художников, а я ей помог! Без меня бы все это развалилось! Да она мне по гроб жизни обязана, что я дело ее отца продолжил! И вообще, — закончил он после недолгой паузы, — я вас нанял, чтобы вы нашли мою картину, а не нотации мне читали! А раз вы не можете справиться со своей работой, так и скажите, я найду другого частного детектива получше и поопытнее!
— Вообще-то, в отличие от некоторых, я со своей работой справляюсь! — язвительно прошипела я в трубку, намекая на несостоятельность Огородникова как художника. — И, в отличие от тех же некоторых, не кричу направо и налево о своей исключительности, а просто делаю свое дело!
И, не дожидаясь ответной реплики, я отключилась. Вольдемар Огородников нравился мне все меньше и меньше, и я с радостью бы прекратила поиски его «шедевра», если бы дело не казалось мне столь интересным и запутанным. Бросить расследование означало бы спасовать перед трудностями — ведь пока мне не за что зацепиться. Поэтому, невзирая на мое отрицательное отношение к художнику, я задалась целью докопаться до истины и узнать имя похитителя картины.
Поэтому на следующий день, ровно к девяти утра, я приехала к Тарасовскому художественному училищу. Я не успела расспросить Вольдемара, какой группе Леночка позирует — не хотелось больше с ним разговаривать, — поэтому решила сама найти Стрелкову.
Училище представляло собой трехэтажное длинное светло-желтое здание, которое смотрелось сейчас довольно уныло, возможно, из-за хмурого неба. Будь погода солнечной и ясной, желтый цвет училища мог бы выглядеть нарядно и жизнерадостно, однако в этот пасмурный день он казался грязным и тусклым. В дверях толпились студенты — в основном девушки с большими папками и этюдниками, все как одна с озабоченным видом. То ли у них слишком сложные предметы, то ли учиться мало кому хочется. Обычно всеобщая паника наступает во время сессии, однако сейчас для экзаменов еще рановато, поэтому причин для такого упаднического настроения я не видела. Впрочем, меня совершенно не волнует, что там творится на парах — мне нужно найти Лену Стрелкову и побеседовать с ней.
Я прошла вслед за толпой студенток в вестибюль, на стенах которого висели большие картины, выполненные в реалистичной манере, а сбоку размещалась стойка дежурного. Как я поняла, вход производился по пропускам — учащиеся по очереди прикладывали карточки и входили через контрольно-пропускной пункт. Дождавшись своей очереди, я подошла к охраннику, пожилому мужчине с хмурым лицом, и проговорила:
— Доброе утро. Мне нужно найти Елену Стрелкову, она позирует для портрета, только какой группе, — я не знаю. Не могли бы вы мне помочь?
— Паспорт у вас есть? — безразлично поинтересовался охранник. Я кивнула и вытащила из сумки документ.
— Пройти можете, но ищите вашу Елену Стрелкову сами, я информацией по поводу моделей не располагаю, — заявил мужчина. — В коридоре есть стенд с расписанием.
Я миновала вестибюль, вышла в коридор со светлыми стенами. По обе стороны располагались запертые белые двери учебных аудиторий, стенд с расписанием находился возле кофейного автомата. Я прикинула, что учиться мастерству рисования портрета не могут студенты первого курса — если учитывать тот факт, что обучаются в училище сейчас около четырех лет, можно предположить, что на первом курсе, в первом семестре изучается что-то простое наподобие натюрморта. Сложные вещи вроде портретов начинаются либо со второго семестра, либо со второго курса. Учитывая то, что сейчас у учащихся не закончился первый семестр, нет смысла смотреть расписание первокурсников. Значит, Леночка позирует либо второму, либо третьему курсу.
Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что мне нужно смотреть расписание именно второкурсников — если четвертый год отводится на написание диплома, то на третьем курсе проходят фигуру. Ну, или в первом семестре пишут портрет. Все-таки круг поисков заметно сузился — сегодня утром две пары живописи были только у второго курса, а сдвоенный рисунок — у третьего курса дизайнеров. Я запомнила номера аудиторий. И рисунком, и живописью занимались на третьем этаже, в кабинетах под номерами триста один и триста пять.
Я поднялась по лестнице, заглянула в первую от входа аудиторию. В кабинете триста один, как я поняла, занимались рисунком — у студентов на планшетах были прикреплены листы бумаги, все сосредоточенно зарисовывали фигуру какого-то мужчины среднего возраста в средневековом костюме. Лица его практически не было видно за массивным головным убором, напоминающим тюрбан, камзол отличался пышными рукавами, на ногах были высокие сапоги с золотистыми пряжками. Это явно не Лена, подумала я про себя. Я смогла разглядеть рисунок девушки, сидевшей спиной к двери — мне видна была с моего места только натура да эта студентка. На ее листе была намечена фигура сидящего мужчины, и девушка уже начала штриховать фон рисунка. Студентка работала увлеченно, старательно, штриховала спадающие складками ткани очень бережно и красиво. Вдоволь насмотревшись на нее, я прошла дальше по коридору и заглянула в приоткрытую дверь триста пятой аудитории.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
