Морган лежала, затаив дыхание от боли и потрясения, не осмеливаясь двигаться. Чувствуя, что лошадь рядом с ней пытается встать, она принялась отчаянно искать конец уздечки. Но едва поднявшись, животное снова упало. Так повторялось несколько раз, пока лошадь не сдалась и не легла, положив набок голову.
Морган охватил страх. Если лошадь сломала ногу, им отсюда не выбраться. Где ее проводник? Почему он бросил ее одну?
Девушка прижалась к лошади таким образом, чтобы тело животного загораживало ее от летящего песка.
— Вместе мы справимся, — шептала она, поглаживая бок лошади. — Вот увидишь. — Девушка чувствовало, как под ее ладонью бьется большое сердце. Это немного успокоило, она все-таки не одна.
Время тянулось бесконечно. Воздух был раскален до предела, ветер продолжал завывать, в носу стоял запах пыли и лошадиного пота. Струйки песчинок бежали вниз по плащу, задерживаясь там, куда падали слезы Морган.
Если бы только Тагир, хоть немного любил ее.
Если бы только он ее не использовал.
Это была правда. Подозрения Тагира не ранили бы ее так глубоко, если бы она его не любила. Именно поэтому она и сбежала. Потому что была уверена, что он ей доверяет.
Она бежала от самой себя.
Именно поэтому и попала в беду. Тагир здесь ни при чем. Она вспомнила, что он ей сказал, когда они ездили в горы.
«Рядом со мной тебе нечего бояться».
Она твердо знала, что он, в отличие от проводника Казима, не бросил бы ее в беде.
С ним она была бы в безопасности.
Ей некого винить, кроме себя. Из-за глупой обиды она подвергла смертельной опасности себя и несчастное животное.
Слезы продолжали капать на песок, но она должна быть сильной. Должна пережить это. Морган теснее прижалась к лошади и услышала стук сердца. Вместе они справятся.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Тагир всей душой ненавидел песчаные бури и ощущение собственного бессилия перед бушующей стихией. Остановив лошадь, он выругался, проклиная ветер, который замел все следы. Впереди была горная цепь. Успели ли они до нее добраться или буря застигла их раньше?
Оба варианта не предвещали ничего хорошего.
За ним следовали трое всадников и несколько машин. Если они ее найдут — когда они ее найдут, — ей может понадобиться медицинская помощь, и нельзя будет терять ни минуты.
Воспоминания о похожих поисках, в которых Тагир принимал участие год назад, были слишком болезненными. Тогда им удалось найти лишь груду искореженного металла и изувеченные тела. Это не должно повториться с ним опять. Только не сейчас.
Только не сейчас, когда он, наконец, понял, что любит ее.
Обнаружив пропажу Мурьяны, он сначала разозлился. Пока не узнал правду. Он не сможет жить, если не попросит у нее прощения.
Тагир не знал, что сердце может так сильно болеть. К горлу подступил комок. Он сделал знак своим людям, и они поскакали галопом в разные стороны.
Через некоторое время он заметил среди песка небольшое возвышение. Это был темный бок лошади. Именно такую дал Казим Мурьяне. Подъехав ближе, он увидел рядом с животным куски темной ткани, торчащие из песка.
Тагир спрыгнул с лошади. Его сердце бешено колотилось, губы шептали слова молитвы.
— Мурьяна! — прокричал он.
Ответа не последовало. Тогда он осторожно смахнул песок с того, что при ближайшем рассмотрении оказалось плащом. Ему отчаянно хотелось отбросить этот плащ в сторону, и в то же время он еще никогда в жизни ничего так не боялся.
Собравшись с духом, он осторожно потянул на себя край плаща, и наградой ему стал тихий вздох жены. Затем ее веки задрожали и открылись.
— Тагир? — еле слышно прошептала она.
В сердце Тагира поселилась надежда. Возможно, еще не все потеряно. Он осторожно подхватил ее на руки.
— Мурьяна, ты жива. Я боялся, что больше никогда тебя не увижу.
Попив воды из фляжки, которую он поднес к ее сухим губам, она спросила:
— Ты меня искал?
— Я не смог бы дальше жить, если бы с тобой что-то случилось. — Он поцеловал ее в лоб. — Ты не ранена?
Она покачала головой.
— Не думаю, но у меня все болит.
Тагир крепко прижал ее к себе. Девушка попыталась его обнять, но ей не хватило сил.
— Мы уцелели, — прошептала она, шаря рукой по песку. — Как лошадь? Биение ее сердца поддерживало меня, заглушая рев ветра. Возможно, она сломала ногу, но я сказала ей, что вместе мы справимся.
Тагир посмотрел на труп животного у нее за спиной, не в силах подобрать нужные слова. Тогда он просто прижался губами к ее макушке, и она, все поняв, разразилась слезами. Они просидели так до тех пор, пока Тагира не позвал один из его людей. Обернувшись, он увидел безжизненное тело мужчины, перекинутое через седло.
— Мы нашли его чуть живого, — произнес по-арабски сотрудник охраны. — А еще мы нашли вот это.
Он поднял руку, и разноцветные драгоценные камни засверкали на солнце.
Увидев ожерелье, Морган напряглась в объятиях Тагира. Затем перевела испуганный взгляд на мужа.
— Я не… — пролепетала она. — Я понятия не имела.
— Мы поговорим об этом, когда тебе станет лучше. А сейчас я отвезу тебя домой.
Домой. В этом слове было столько тепла, но вот где был ее дом, Морган не знала. Она слишком запуталась, слишком устала.
И все же Тагир приехал за ней. Определенно это что-то значило.
Открыв глаза, Морган тут же зажмурилась от яркого света. Тагир стоял у окна и смотрел вдаль.
— Какой сегодня день? — спросила она его.
— Мурьяна! — подбежав к кровати, он сел рядом с женой. — Ты проспала почти двое суток. Как ты себя чувствуешь?
Она потянулась в постели.
— У меня все болит.
— Какого черта ты поехала верхом?
Его резкий тон застал ее врасплох. До этого он был с ней так нежен.
— У меня не было выбора.
— А что, если бы ты повредила ногу? — распекал ее Тагир. — Неужели ты не понимала, что после полученной травмы тебе нельзя долго ездить верхом? Кроме того, лошадь могла завалиться на тебя. Ты могла погибнуть. Ты этого хотела? О чем ты думала?
Сглотнув, она приподнялась в постели.
— О том, что мне надо отсюда выбраться. Казим сказал, что может отвезти меня в Джеббай.
— Дурочка! Джеббай в пяти днях езды отсюда и совсем в другой стороне.
Смысл его слов дошел до нее не сразу.
