— Я бы не упала, если бы вы не начали кружить меня с бешеной скоростью.
— Я уже в курсе сплетен, — сказал Лайонел, не слушая ее. — Поговаривают, что вы беременны от меня и ваш публичный обморок был лишь следствием вашего состояния.
— Но это же чушь, — сквозь зубы проговорила Диана.
— Разумеется, но если принять во внимание все это представление, то… Вы что, не могли упасть в обморок на этого болвана Пламмера?
Диана ничего не ответила, и Лайонел, который дал себе зарок не говорить ей ничего приятного, тоже замолчал и пристально посмотрел на девушку.
Она сильно побледнела. Ну вот, опять он виноват. И граф сказал, обращаясь скорее к самому себе, чем к больной:
— Простите меня, Диана! А теперь, пожалуйста, поспите.
Он нахмурился.
— Нет, я останусь. Если я и уйду, то обещаю вернуться. Мне кажется, вам нужно чье-то общество, чтобы было на кого излить свое раздражение.
Лайонел наклонился и поцеловал ее в бледную щеку.
— Спите, глупышка.
— Не знаю. У меня нет сестры. Точнее, была, но она умерла еще ребенком.
— Конечно. Как же иначе?
— И, несмотря на это, вы продолжаете меня оскорблять.
— Этим меня не проймешь, Диана. Спите спокойно.
Странно, но через десять минут она уже спала. Лайонел вернулся в гостиную и с досады пнул стул.
— Что вы от меня хотите? — спросил он Люцию, не сводя глаз с лежащего на полу стула.
Глава 9
Лучше совершить путешествие пешком, чем на словах.
Зено из Цитиума
Вспышка Лайонела вызвала недоумение у Люции.
— Как только Диана поправится, мы поедем в твое поместье в Йоркшире, — проговорила тетушка. — Будь поосторожнее: и мои стулья, и твою ногу стоит поберечь.
— Это невозможно, — сказал Лайонел.
— Вообще-то, Лайонел, если что здесь и невозможно, то это твоя неуклюжесть. Я еще не видела тебя таким. А что касается стула, то он принадлежал еще моей бабушке…
— Стул отвратительный, и дело вовсе не в моей неуклюжести, я пнул его. Ваш план сделать из меня сиделку для Дианы в моем собственном поместье невозможен. Если малышке требуется свежий воздух, то я согласен проводить вас обеих в ваше поместье в Йоркшире. Вы прекрасно знаете, Люция, что поползут сплетни, если мы поедем вместе в Эштон-Холл. — Он на мгновение замолчал, затем продолжил: — А, вот вы чего хотите… Поймать меня на крючок, да? Очень жаль, но не могу доставить вам такого удовольствия, Люция. Я вовсе не хочу жениться… ни на ком.
— Почему ты отшлепал Диану?
— Она подслушивала, и я поймал ее. Ее воспитание оставляет желать лучшего. — Он поднял брови. — Значит, она вам все-таки рассказала?
— Нет, — мягко сказала Люция. — Я подслушала. Лайонел поднял глаза к небу:
— Боже всемогущий, упаси меня от любопытных женщин!
— Что ей удалось подслушать? С кем ты тогда говорил?
Призывы к Богу не были услышаны, и Лайонелу пришлось повернуться к Люции.
— Я выдвигал ультиматум Шарлотте, если вам угодно знать правду. И дражайшая Диана узнала много интересного.
— Вот как!
— Да, вот так, — отозвался Лайонел. — Вы желаете еще что-нибудь узнать? На будущее хочу избавить вас от подслушивания.
— Вообще-то да. Мне интересно, почему Шарлотта изменила тебе до свадьбы.
— Я тоже спросил ее об этом. Она только посмотрела на меня и сказала, что была глупа.
— Как интересно… Знаешь, это очень странно, — после короткой паузы проговорила Люция. Лайонел не любил эти паузы, так как почти всегда предугадывал ход мыслей тетушки, а ему это не нравилось и он проявлял признаки нетерпения. — Я не имею ни малейшего представления о дальнейших планах Дианы.
Для Лайонела такое заявление было неожиданным, но он привык быть начеку, когда старушка так резко меняла тему разговора. Он пожал плечами и сказал:
— Этой юной даме пора замуж. Почему бы ей не выйти замуж? Чем она отличается от других? Ей нужен муж, семья. Разве отец не за тем прислал ее в Лондон? Я имею в виду поиски жениха для нее.
— Да, но он поступил мудро, не сказав об этом Диане напрямую.
— Разве она не хочет замуж? Даже за богатого человека? Простите, Люция, в это трудно поверить.
— Мальчик мой, Шарлотта была бы весьма удивлена, если бы узнала, как повлиял на тебя ее поступок. Это доставило бы ей удовольствие. Ты становишься циником, Лайонел, но тебе это не идет.
Лайонел зевнул.
— Тебя следовало бы побить, дитя мое.
Лайонел собрался было ответить: «Только не в пах, как Диана», но усмехнулся и сказал:
— Простите меня, милая Люция. Что вы сказали?
— Я говорила, что не знаю, как Диана дальше собирается распорядиться своей жизнью. Она искренне не хочет замуж. Если я заговариваю с ней об этом, она или находит неотложные дела, или меняет тему разговора. (На самом деле это было не так, но Люции хотелось посмотреть на реакцию Лайонела.)
— Может, она еще ребенок не по годам? — «Но не физически». — Чего же она хочет, Люция?
— Я не знаю точно. Может, знаний, впечатлений… Мне кажется, она считает, что замужество будет ей помехой, для нее оно станет концом всему, а не началом: вроде тележки, на которой везут к гильотине.
— Какая глупость. Я, наоборот…
— Знаю, мальчик мой, Ты хотел иметь жену, дом, детей. Думаю, ты мог бы ее убедить, что брак по взаимной любви и уважению — это самое яркое впечатление в жизни для каждого человека. Ведь жизнь так коротка! В молодости она кажется вечной. Ну да ладно, поступай, как знаешь.
— Оставьте в покое и ее, и меня.
— Сегодня утром я получила письмо от Люсьена Саварола.
— И что же?
— Я не уверена, что Диане нужно передать содержание письма прямо сейчас. Оно может ее расстроить.
— Опять темните, Люция? Что именно может ее расстроить?
— Люсьен решил жениться на вдове с острова Святого Фомы. У нее взрослый сын. Нет, не стану я ей ничего говорить.
— Диана обрадуется, что отец нашел себе женщину, если, конечно, она не совершенная эгоистка.
— Ее отец хотел бы — и я почти уверена, что эта мысль принадлежит его новой жене, — чтобы Диана погостила здесь подольше. Он задает прямой вопрос о видах на ее замужество.
