«Никогда даже не упоминайте в разговорах Криминальные Фокусы! — пишет Мэри Хайтауэр в своём памфлете «Зло паранормальничанья». — Не говорите о них, не думайте, а самое главное — не пытайтесь ими овладеть! Стремление влиять на живой мир не приведёт ни к чему, кроме несчастья».
Глава 11
Проныра
Ни Нику, ни Алли со времени перехода ещё ни разу не доводилось попасть под дождь.
Выражение «промокнуть до костей» в Междумире получает новый смысл, когда обнаруживаешь, что струи дождя на пути к почве проходят прямиком сквозь тебя. Но Любисток «утешил» их:
— Мокрый снег ещё хуже.
Старая консервная фабрика — здание из белого кирпича, в незапамятные времена перешедшее в Междумир — находилась именно там, где и говорил Скелли: на Вашингтон-стрит. Тяжёлая стальная дверь была чуть приоткрыта. Вид зловещего чёрного проёма Нику совсем не понравился.
— И почему у меня такое чувство, что наживём мы здесь неприятностей на свою задницу?
— Потому, — ответила Алли, — что ты признанный специалист по части нытья.
И словно доказывая обратное, Ник первым толкнул дверь. Действительно, хватит хныкать. Неприятности неприятностями, а решение принято, и он будет его неукоснительно придерживаться.
Однако стоило ему ступить за порог, как на него нахлынул чудесный аромат. Воздух, насыщенный запахами жареного мяса и чеснока, бил наотмашь сильнее, чем самый свирепый ураган, так что у Ника едва не подогнулись колени.
Помещение было почти совершенно пусто, взору представали лишь мутные окна, ряд старых бочек, цементный пол да почерневшие балки второго этажа. С укреплённых на потолке мясницких крюков свисало то, что служило источником волшебного аромата: жареные цыплята, индейки, копчёная рыба, целые палки салями…
— Значит, это правда! — восторженно прошептала Алли. — Проныра действительно может стащить из живого мира всё, что его душе угодно!
— Больше никогда не стану сомневаться в тебе, — пообещал Ник.
Всё, что смог сказать Любисток, было ёмкое «Ух ты!»
Их до того захватило невероятное зрелище, что они не сразу заметили маленького Послесвета — тот сидел, скрестив ноги, прямо на цементном полу в самом центре помещения. Он не шевелился и был похож на статую; создавалось впечатление, что он не трогался с места уже много лет. Его свечение, слабо мерцающее на фоне серых стен, слегка отдавало желтизной.
— А я вас ждал, — сказал Проныра.
Ник обнаружил, что его ноги отказываются двигаться вперёд, но в этот момент Алли прошептала ему на ухо:
— Наверняка он говорит то же самое всем, кто сюда приходит.
— Да он же совсем карапуз! — воскликнул Любисток, но Алли шикнула на него.
Трое друзей направились к сидящей фигуре. Освещение оставляло желать лучшего, но по мере приближения они смогли рассмотреть, что хотя Проныра и умер в весьма раннем возрасте, он был очень, очень старым духом. Чисто физически он тянул не больше, чем лет на шесть, однако всё его существо дышало такой древностью, что с тем же успехом он мог оказаться увядшим старым колдуном. Его одежду можно было назвать одеждой с большой с натяжкой — она состояла из звериных шкур, кое-как скреплённых между собой. Наверняка её скропали, чтобы защититься от холода, царящего в последнюю ледниковую эпоху лет этак тысяч двадцать назад.
— Рассказывайте, зачем пришли, — пропищал Проныра. Во рту у него виднелся только один зуб — наверно потому, что молочные зубы он потерял перед самой смертью, и новые вырасти не успели.
