Ознакомительная версия. Доступно 58 страниц из 286
на Кавказе их двенадцать тысяч. Но в Давосе создан институт лавин, а у нас ими занимаются только две-три лаборатории… Одну из них, самую большую, основал Юрий Станиславович, но главную свою мечту – создать единую лавиноспасательную службу по всей стране – осуществить не успел.
О воздушной волне
Сила воздушной волны грандиозна. Фляйг: однажды она перебросила железнодорожный вагон на 80 метров!
Известно, что наибольшие беды происходят в момент прохождения снеговоздушного облака, сопровождающего лавины. О том, где идет волна, много спорят; Юрий Станиславович полагал, что она идет не впереди лавины, а вместе с облаком, которое иногда достигает сотен метров в ширину и десятков метров в высоту.
Из статьи Максима о воздушной волне:
«Воздушная волна лавины № 7 вторглась в лесную зону и уничтожила две тысячи крупных деревьев. Расчет показал, что для такого разрушительного эффекта скорость ветра при воздушной волне должна была превысить 80 метров в секунду. Отдельные сосны, сорванные волной, имели возраст 200–250 лет».
«В зоне действия снеговоздушного облака люди, даже не попавшие в лавину, могут погибнуть от густой снежной пыли, забивающей дыхательные пути, пыли настолько мелкой, что она свободно просачивается через одежду и белье до тела, более того – через невидимые щели двойных окопных рам домов, находящихся в 1,5 километрах от лавины».
Об этом же читаем у Фляйга: «Воздушная волна была так сильна, что… люди, как установил врач, погибли вследствие давления воздуха, разорвавшего легкие, как шквал рвет паруса».
Юрий Станиславович: «Почти все лавины, в которых гибли горнолыжники и альпинисты, были вызваны самими жертвами». Отсюда вывод: не пересекайте лавиноопасных склонов!
Далее у мамы идут подборки о «спящих» лавинах, о спасательных работах и прочее. Если понадобится, я к маминым конспектам еще вернусь, а пока что продолжу свой рассказ.
Знать, что ты прав, – тоже нелегкая ноша
Слизнув, как корова языком, лес на склоне, снеговоздушное облако обрушилось на дом, сорвало и отбросило метров на десять крышу, выбило окна и намело в квартиры массу снега. Дом перекосило, но он держался – язык лавины, к счастью, остановился в нескольких шагах: этакая двухметровая толща снега, перемешанного с грунтом, обломками деревьев, ветвями и досками от снесенных сараев.
Толпа на месте стихийного бедствия дезорганизует и вносит сумятицу, в ее разноголосых воплях тонет здравый смысл. Прежде всего мне нужно обнаружить и немедленно опросить хотя бы одного-двух очевидцев. Фары вездехода – электричество вырубилось, когда волной поломало столбы, – выхватывают из толпы бабушку Аминат. На ее лице беспредельное отчаяние, она судорожно прижимает к себе внучонка Баттала и беззвучно шевелит губами – молится, наверное. Я силой прокладываю к ней дорогу через толпу, мне некогда церемониться, мне дорога каждая секунда. Вокруг нас образуется кольцо из моих ребят, можно начинать опрос.
Она развешивала белье за домом, когда к ней подбежал Баттал – Хаджи, старший брат, его обижает. Дедушка Измаил открыл форточку – вон там, на втором этаже с краю, – смеялся и советовал Батталу не жаловаться, а поколотить Хаджи. А потом пошла лавина…
Я обрываю Мурата, который начинает энергично разбрасывать указания, предлагаю ему и Олегу попытаться залезть на второй этаж и вызволить дедушку Измаила, а сам полностью переключаюсь на Баттала. Я беру его на руки, ласково глажу его по щеке и внушаю, что если он точно вспомнит место, где они играли, то мы сейчас же, сию минуту найдем ему брата. Малыш очень напуган, он не может забыть, как через него и бабушку вдруг полетела крыша; я даю ему конфетку, хвалю его за храбрость, говорю, каким хорошим проводником он будет, когда вырастет большим. Чтоб его успокоить, мне не жалко целой минуты.
– Вот здесь, – нерешительно вспоминает Баттал, – или здесь… нет, вот здесь, здесь, дядя Максим!
Фары вездехода, факелы – на первую часть лавинного выноса. Наверху уже стоят Гвоздь и Рома, они принимают от ребят лавинные зонды и лопаты. Я намечаю участок, который мы будем зондировать в первую очередь. Вместе со спасателями Хуссейна нас человек десять, остальные мешают.
– Всем отойти на двадцать метров!
Мы работаем в шаге друг от друга, зонды плавно входят в лавинный снег. Пока что он еще не отвердел, возьмешь в кулак – как вата, бетонно-твердым снег станет через час-другой, в результате спекания. Если Баттал не ошибся, нужно прозондировать примерно сто квадратных метров. Шаг – другой – третий – десятый – двадцатый. Мы зондируем в линию, метод испытанный, только секунды бегут слишком быстро, медленно время тянется для того, кто в лавине, если он не потерял сознание. Очень мешают, сбивают с толку обломки, всякие посторонние предметы: когда в них втыкается зонд, не всегда с ходу можно разобраться, что это такое, и мы теряем драгоценное время на проверку.
– Быстрее, быстрее, – шепчет Надя.
Я еще никогда не видел ее такой взволнованной, ее лицо белее снега. Но быстрее нельзя, зонд должен только нащупать тело Хаджи, а не проткнуть его, как копье.
– Есть!
Осман вытаскивает зонд, на его наконечнике – клок материи. Теперь уже быстро снимаем пласты снега лопатами. Показался валенок… вторая нога в носке… пальтишко… Хаджи лежит на спине, рот его забит снегом, глаза открыты. Почему-то у попавших в лавину глаза почти всегда открыты.
Мы сделали свое дело, очередь за Надей. Она раскрывает саквояж, становится на колени, пальцами очищает от снега рот Хаджи, нос и уши. Быстро – подкожное впрыскивание камфоры. Теперь искусственное дыхание: раз-два, раз-два, раз-два… Надя работает, как автомат: раз-два, раз-два…
Из горла малыша вырывается хрип.
– Чай! – бросает Надя, начиная массаж. – Одеяло!
– Живой, бабушка Аминат, живой! – кричит Гвоздь.
Несколько капель горячего чая из крышки термоса – и в глазах Хаджи появляется осмысленное выражение. Значит, сосудики заработали по-настоящему, через пару дней мальчишка будет бегать и прыгать.
– Носилки! – командует Надя, укрывая Хаджи одеялом. – В тепло, быстро!
Теперь можно оглянуться.
– Максим!
Мы с Васей прыгаем вниз и бежим к дому, Мурат и Олег спускают нам на руки неестественно согнутое тело дедушки Измаила. У него продавлена грудная клетка, он мертв. Бабушка Аминат становится перед ним на колени, мы молча стоим, сняв шапки, а вокруг уже столпотворение, отовсюду сбежались теперь уже бывшие жильцы дома № 23. Сейчас, в эту минуту, люди видны как под рентгеном: одни, забыв обо всем, окружают бабушку Аминат и разделяют ее скорбь, а другие рвутся в дом, рыдают о своем пострадавшем имуществе. Их вопли режут мне уши. «Только малая печаль говорит, большая безмолвна», – вспоминаю я и с ненавистью смотрю на них.
– Почему стоите без дела? – набрасывается на нас
Ознакомительная версия. Доступно 58 страниц из 286
