рассказывали мне, что солдаты подгоняли грузовики и джипы и накладывали в них древние ценности для своих генералов и офицеров, которые, деловито заглядывая в каталоги, показывали, что следует забирать. Впоследствии все украденное «списали» на иракских мародеров. Сириец, рассказавший мне об этом, в начале войны оказался на оккупированной территории и был непосредственным свидетелем того, как американцы грабили исторические ценности Ирака. Он же утверждал, что многие грабежи проходили под руководством «специалистов из Израиля», которые искали в музее исторические документы, подтверждающие «право Израиля на территорию Ирака». Сирийцы и иракцы, вырвавшиеся из оккупации, рассказывали также, что борьба американцев против иракского сопротивления осуществлялась с помощью тех же «специалистов из Израиля». Иудеи помогали оккупантам в подготовке спецподразделения, перед которым стояла задача поиска активистов иракского сопротивления. Еврейские специалисты по террористическим операциям натаскивали американцев в Форт-Брэгге в Израиле. Главной тактикой, предлагаемой «иудейскими специалистами», являлась физическая ликвидация иракцев, подозреваемых в «антиамериканской деятельности». С помощью иудеев американцы создали подразделения, подобные существующим в израильской армии, которые действовали в арабских населенных пунктах, переодеваясь арабами. Скрываясь под иракскими одеждами, американские террористы стали совершать убийства всех, подозреваемых в «нелояльности США». Конечно, такая политика американцев еще более усилила ненависть к ним. Число убийств американцев иракскими патриотами каждый месяц все возрастало. Причем участились случаи изнасилования и убийства американских солдат и офицеров. Изнасилования эти носили ритуальный характер… Их смысл был мне известен из объяснений коренного иракца. На обратном пути из Багдада в Москву мы летели с послом Ирака в России Абасом Халафом. Атмосфера в самолете была очень теплая. И, воспользовавшись случаем, я задал ему несколько вопросов. В одном из них я попросил разъяснить суть скульптуры льва, насилующего женщину рядом с древним Вавилоном. Посол усмехнулся: «Подо львом не женщина, а перс. Образ льва символ Ирака. Лев, насилующий побежденного, есть выражение высшего акта победы над врагом или отмщения ему… Изнасиловать женщину нетрудно, изнасиловать здорового сильного воина истинная победа…»
На землях Византийской империи самыми великими святынями христианства была Палестина с Гробом Господним и Святая Гора Афон. В Палестине мне побывать не удалось. После выхода в свет моих главных книг пусть к Гробу Господню был для меня закрыт израильскими властями. Я был включен в черный список нескольких иудейских экстремистских организаций, и официальные власти не гарантировали моей безопасности на территории Израиля. Зато в 2001 году мне хорошо удалось паломничества на Святую Гору Афон – единственное православное монашеское государство в мире. Вся власть здесь принадлежит православным монахам, которые сами выбирают своих настоятелей и представителей центральной власти. На Афоне полностью отсутствуют светские обычаи и организации, нет ни городов ни деревень. Формы общественной жизни монастыри и скиты. Не допускаются на Афон женщины и даже самки животных.
Чтобы попасть на Афон, надо сначала прилететь в Грецию, а затем, кроме греческой визы, получить специальное разрешение (визу) от властей Афона на паломничество. Из Салоник на Орианополь, а затем катером, который обходит весь Афонский полуостров и останавливается возле каждого монастыря. Я начал свое паломничество с напоминающей крепость Лавры святого Афанасия, потому что здесь у меня был знакомый монах Афанасий, единственный русский среди братии Лавры, очень славный и радушный, хотя и не лишенный некоторых мирских страстей. В интересных беседах с ним я провел несколько вечеров, почувствовав в нем родственную душу русского православного патриота. В 80-е годы брат Афанасий пешком совершил паломничество из Восточной Сибири через все страны и границы на Афон.
Сегодняшний Афон это, пожалуй, единственный живой кусочек Великой Византии. Необыкновенно радует, что здесь отсутствуют телевидение, радио, реклама и другие выражения вульгарности и примитивности современной массовой культуры. Даже время здесь исчисляется по-византийски. Полночь наступает, когда садится солнце и монахи отходят ко сну. Утро начинается с восхода солнца. На всем полуострове местное византийское время, отличающееся от европейского. За 10–20 минут до утренней литургии звенит колокольчик или бьет гонг. Спускаюсь в храм. В нем царит полумрак. Пространство освещают только свечи и лампады. Перед службой прикладываемся к иконам и святыням монастыря. Прежде всего к чудотворным иконам «Экономисса» и «Кукузелева». Служба длится 4–5 часов. Выстоять ее полностью с непривычки тяжело, хотя вдоль стен расставлены специальные стулья, чтобы немного отдохнуть.
После службы трапеза. Едят монахи два раза в день. Меню преимущественно овощное: салат, свежевыпеченный хлеб, вареная или запеченная со специями рыба, прекрасные крупные маслины. Мне особенно понравилось блюдо из осьминогов, которых варили в огромных котлах прямо на костре. Но перед тем, как сварить, осьминога долго бьют об камень, чтобы вышли «чернила». На столе стоит, кроме специй, легкое сухое вино (по воскресеньям и праздникам) и оливковое масло.
Я наблюдал, как ели монахи: опустив глаза, слушая чтеца, который с особого места читает жития святых. Большинство свою порцию полностью не съедали, а отделяли от нее часть. Некоторые ограничивались салатом и куском хлеба, запив его простой водой из кувшина. Чая на Афоне не пьют.
В Великой Лавре меня подвели под благословение старца. Я был в числе последних, которые удостоились этого благодатного дара. Через день он умер. На его похороны съехались монахи со всего Афона, были ученики старца из самой Греции, представители греческого правительства. Старца положили на кладбище возле монастыря. На поминальной трапезе в этот день по обычаю подавали большие куски вареного осьминога.
На Афоне существует древний обычай через три года после кончины монаха выкапывать его останки и подвергать освидетельствованию. Если кости белые, чистые, значит, монах был угоден Богу. Если желтые, значит, он был настоящим подвижником. Если тело почившего оставалось нетленным, а кожа светлой, а от мощей шло благоухание, значит, это святой. Кости монахов складывали в специальное помещение – костницу, а их черепа расставляли на деревянных, как бы библиотечных, полках, имя усопшего писали тушью на лобной кости черепа.
Но не всегда, рассказывали мне монахи, кости и черепа усопших выглядели как угодные Богу. Некоторые были черны и издавали зловоние. Это означало, что монах умер, не покаявшись в тяжелых грехах. Такие кости зарывали еще на три года, а по всем монастырям, скитам и кельям Афона рассылали записки с просьбой о сугубых молитвах за грешника. По прошествии трех лет кости снова выкапывали. После молитв афонской братии они чаще всего были белые, и череп монаха ставили на полочку.
За двенадцать дней жизни в Афонских монастырях я узнал много важного. На второй день моего пребывания в Великой Лавре
