Ознакомительная версия. Доступно 62 страниц из 306
* * *
Георгина была очень расстроена. Она не обратила внимания на потрясенное лицо Шарлотты, на ее внезапно ставший очень подозрительным взгляд, отказалась продолжать разговор на эту тему и, выскочив из дому, сбежала по парадной лестнице и устремилась в сторону конюшен. Едва ступив на извилистую тропинку, что вела к озеру, она услышала, как сзади ее окликают: за ней бежал Кендрик.
— Георгина, Георгина! С тобой все в порядке?
— Нет, — сказала она, — не совсем. — На щеках у нее были слезы, она сердито вытерла их рукой.
— Что случилось? — спросил Кендрик. — Расскажи мне.
— Странно, что я должна тебе что-то рассказывать. Все о нас говорят, каждый указывает, что мы должны делать: то мы должны пожениться, то не должны, то ты должен жить здесь, уговаривают, что стоит нам только решиться, и мы будем счастливы…
— А ты что думаешь, как мы должны поступить? — Вид у Кендрика был очень серьезный.
— Ой, да не знаю я, — ответила она, слишком расстроенная и сердитая, чтобы заниматься в тот момент какими-то уловками, — но ведь это мы должны решать, а не они. Разве не так?
Теперь она плакала уже по-настоящему, и голос у нее стал резкий, почти искаженный от гнева.
— Да, так, — согласился Кендрик, — решать это должны только мы сами. — Он протянул руку и прикоснулся к ее щеке. — А ты очень мужественно держалась все это время. Очень мужественно. По-моему, ты замечательный человек.
Георгина удивленно посмотрела на него.
— А по-моему, ты считал меня самонадеянной. Жестокой. Порочной.
— Я так и считаю, — улыбнулся он. — Но мне кажется, что ты еще и удивительная. Давай пройдемся вдоль озера.
— Все решат, что ты делаешь мне предложение. — Она тоже улыбнулась сквозь слезы.
— Пусть думают, что им угодно. А мне просто хочется, чтобы ты успокоилась. Пойдем.
Он взял ее за руку, и некоторое время они шли рядом молча. Георгина действительно перестала плакать и успокоилась, а та минимальная близость, которая между ними возникла, как ни странно, смягчила и облегчила ее физическое влечение к Кендрику.
— Ну, так что же ты думаешь? — спросил он ее немного погодя.
— О чем? — удивилась она.
— Ну, о том, жениться нам или нет. О предложении моей мамы, чтобы мы жили здесь и чтобы я стал чем-то вроде сонаследника Хартеста.
Она осторожно посмотрела на него:
— Я… я не знаю.
— А мне это предложение понравилось. — Он подмигнул ей. — Неплохое. Ты же ведь знаешь, как я люблю Хартест. Конечно, это чепуха, и мы оба понимаем, что это чепуха. Но и представить себе невозможно, что мама могла бы натворить, если бы только узнала. О Максе. А если Фредди узнает… О боже!
— Да, — ответила Георгина. — И представить невозможно.
«Как удачно, — подумала она, — что Кендрик такой хороший человек. А то ведь он мог бы, вполне мог бы воспользоваться тем, что знал».
Спать Георгина легла рано: в тот день она ужасно устала. Но где-то около часа ночи услышала, что плачет Джордж; она с трудом поднялась с постели.
Малыш капризничал; похоже, он опять простудился. Она попробовала покормить его, но он не успокаивался; по-видимому, не был голоден. Увидев, что он совершенно мокрый, она переодела его, облачила во все сухое и чистое и тут обратила внимание, что простынка в его кроватке тоже мокрая. В сушильном шкафу, стоявшем здесь же, в детской, чистой простыни не было; вот черт! Георгина вспомнила, что несколько простынь висели и сохли в прачечной комнате, рядом с кухней, и, накинув себе на плечи одно из детских одеял, взяла Джорджа на руки и спустилась вниз.
Она уже возвращалась назад, была на площадке второго этажа и как раз подумала о том, каким тяжелым становится Джордж, как нелегко теперь его таскать вниз и вверх по лестнице, когда услышала, как открылась дверь. Это был Кендрик, лицо его выражало беспокойство.
— Что-нибудь случилось? — спросил он. — С Джорджем все в порядке? — Малыш теперь сделался предметом его чрезвычайных забот и волнений.
— Все в порядке, — ответила Георгина. — Просто он был мокрый, и мне пришлось спускаться вниз за простыней. Теперь вот несу его назад в кроватку.
— Я поднимусь с тобой. Если можно.
— Конечно, можно. Понеси его, а то он очень тяжелый.
Поднялись наверх, Георгина перестелила кроватку и уложила Джорджа; он довольно улыбнулся и почти сразу же снова заснул. Они постояли рядом с кроваткой, она с одной стороны, он с другой, с удовольствием глядя на ребенка и тоже улыбаясь.
— Отличный он малыш, — проговорил Кендрик. — Здорово ты постаралась, Георгина.
— Мы постарались, — улыбнулась в ответ Георгина и вдруг заметила, что одеяло уже упало у нее с плеч, ночная рубашка распахнулась, груди торчат наружу, а Кендрик смотрит на них так, словно видит впервые в жизни. Она не шевельнулась, и он тоже; но потом он очень медленно протянул руку, мягко дотронулся до одной из грудей, ласково провел по ней кончиками пальцев и стал ласкать ее, постепенно приближаясь к соску, и вот уже его пальцы принялись нежно массировать сосок.
— Осторожно, — шутливо предупредила она и рассмеялась, несмотря на то что всю ее охватило возбуждение и невероятная, нестерпимая радость. — А то тебя может молоком облить, и сильно.
— Мне нравится, — улыбнулся Кендрик, — очень нравится, что ты сама его кормишь. И нравится смотреть, как ты это делаешь. Я в это время чувствую… не знаю… какое-то умиротворение.
Он подошел к ней, взял ее за руку, потом нагнулся и нежно поцеловал прямо в губы.
— Какие-то у нас странные и глупые взаимоотношения, — тихо проговорил он, отступая назад. — Были когда-то любовниками, теперь вот стали родителями такого прекрасного малыша, а сами не подходим друг к другу.
Георгина молчала; ей не хватало храбрости что-нибудь сказать. Она просто стояла и неотрывно смотрела на него.
— А они сильно изменились, твои груди, — сказал Кендрик, — раньше были такими маленькими, просто крошечными. Ты даже переживала из-за этого, помнишь?
— Конечно, помню. Но теперь они трудятся вовсю, и у них хорошо получается.
— И верно. — Кендрик снова дотронулся до одной из грудей, а потом стал ласково поглаживать, слегка массируя пальцем. Георгина не могла больше спокойно это выдерживать и негромко застонала.
Кендрик отдернул руку и встревоженно посмотрел на нее:
— Я что, больно тебе сделал? Они болят?
Она молча покачала головой, все еще боясь произнести хоть слово, взяла его руку, поднесла к губам, поцеловала и снова положила себе на грудь. Она вся была сейчас в его власти, все ее тело — она чувствовала это — хотело сейчас только его. Кендрик посмотрел на нее удивленно, встревоженно и недоумевающе, потом наклонился и еще раз поцеловал ее, на этот раз уже крепче; его язык поискал встречи с ее, словно спрашивая о чем-то, а рука, погладив и поласкав ее грудь, медленно, удивительно медленно, нежно и ласково двинулась вниз, к животу.
Ознакомительная версия. Доступно 62 страниц из 306
