Книга Бабочка - Марина Эльденберт

«Я ПРИДУ».

Благодаря тому, что я как раз писал эссе по политологии, я заметил сообщение сразу. Оно всплыло вверху экрана тапета. И все, мне стало не до тоталитарного режима Третьей эпохи. Губы растянулись в улыбке, я закрыл файл с эссе и напечатал ответ: «Жду не дождусь». Чат мигнул, тем самым подтвердив, что сообщение доставлено и прочитано. Правда, Мэйс не желала дальше общаться.

Так я и знал, синеглазка. Конечно же, ты придешь. Потому что такие, как ты, очень не любят оставаться в долгу. Для этого Мэйс слишком гордая. Как и для того, чтобы признать, что ей интересно, — вряд ли она часто бывает на вечеринках, а тем более на тех, что устраивают въерхи. Если вообще бывает. Калейдоскопница живет в Пятнадцатом круге — это то немногое, что удалось почерпнуть из ее досье, но на вечеринке я выясню у нее всю правду. Мэйс придется рассказать мне, откуда у нее те чудовищные синяки на спине. А потом как следует повеселиться. Интересно, у нее достаточно зажило колено, чтобы танцевать?

Тапет завибрировал — еще одно сообщение мигнуло вверху экрана, но оно оказалось вовсе не от героини моих фантазий, а от отца: «Лайтнер, зайди в мой кабинет. Немедленно». Хорошее настроение будто смыло волной: отец крайне редко отправлял мне сообщения. И еще реже приглашал к себе в кабинет. Он даже нотации мне читал за завтраком! В другое время мы виделись с ним лишь на приемах, на которых должна была обязательно присутствовать вся семья К’ярдов, или когда случалось что-то из ряда вон. По меркам отца, естественно.

Последний раз это было в выпускном классе, когда я разбил новенький эйрлат. Столкнулся с каким-то придурком, но журналисты написали, что я был пьян. Отец в свойственной ему манере, не повышая ни голоса, ни температуры ледяных интонаций, рассказывал, как важно прикрывать свои слабости и не выносить их на всеобщее обозрение. Я тогда спросил, какие слабости прикрывает он, и на этом наш разговор был закончен. Интересно, что случилось на сей раз?

Я бросил тапет на стол и направился к отцу. Немедленно означало минут через десять, потому что его кабинет находился в центральной части дома, а моя комната — в левом крыле. По спине пробежал холодок, когда в голову пришло, что он каким-то образом узнал про океан. Едх! Но откуда? Хар меня не выдаст, а после того разговора с отцом я действительно научился прикрывать свою жизнь и то, что по сегодняшний день оставалось моей отдушиной. Тем не менее других вариантов, для чего Диггхард К’ярд решил потратить свое драгоценное время на собственного наследника, у меня не было, поэтому с каждым шагом настроение от паршивого делалось еще паршивее, а в конце моего пути стало хуже некуда.

Кабинет отца располагался на втором этаже. Этим коридором я пользовался по большим праздникам, потому что была вероятность столкнуться с отцом, и всякий раз удивлялся сходству со старыми корпусами Кэйпдора. Здесь все было в классическом стиле: изогнутые светильники, темный мрамор и доспехи воинов Второй эпохи. Вроде как жутко дорогие, но из-за них возникало ощущение, что ты не в доме, а в музее. В детстве они мне нравились, сейчас же казались перебором. Мама хотела сама заниматься дизайном, но отец все решил по-своему и пригласил специалистов, с которыми предварительно долго общался. Специалисты, видимо, решили подчеркнуть отцовские вкусы. Хорошо, что моей комнаты они не коснулись: там все минималистично и удобно, на остальное мне по большому счету наплевать.

Я остановился возле массивной деревянной двери и, повернув тяжелую бронзовую ручку, вошел в кабинет правителя Ландорхорна. Стол отца стоял аккурат напротив двери, и наши взгляды тут же встретились. По лицу Диггхарда К’ярда было сложно понять, о чем он думает и какие чувства испытывает.

— Рад, что ты пришел, Лайтнер, — заявил отец тем тоном, каким общался с журналистами или вещал с экранов тапетов.

Словно мне пришлось ехать с другого конца города и как будто у меня был выбор. Приписка «немедленно» означала, что от меня просто так не отстанут.

— Зачем я здесь?

— Присаживайся. — Он указал в кресло напротив. — Я просто хочу с тобой поговорить.

А вот это что-то новенькое! Поговорить? Без чтения нотаций? Хм. Ему действительно удалось меня удивить. Я опустился в предложенное кресло: чем скорее узнаю, для чего я здесь, тем лучше.

— Ты мой старший сын, — начал отец, облокотившись о стол и соединив кончики пальцев. — Мой наследник. Поэтому в отличие от Джуборо к тебе всегда будет повышенное внимание. И повышенные требования. От тебя всегда будут ждать большего. Быть первым, быть лучшим. Всегда и во всем.

Он устало вздохнул, и я почти поверил. Интересно, он сам эту речь писал или его секретарь? И сколько он ее разучивал? Я слушал, но внутри уже зрело раздражение: все-таки без морализаторства не обошлось.

— Все будут тобой восхищаться и в то же время в тайне надеяться, что ты оступишься. Ошибешься. И эта ошибка — всего одна, Лайтнер, ошибка — будет стоить всей твоей репутации, всех достижений, а возможно, и твоего будущего. Равно как и репутации нашей семьи.

— К чему все это? — поинтересовался я, не проникшись всей важностью момента.

Отец прикрыл глаза, и я подумал, что сейчас он снова взорвется, но нет. Когда он снова на меня посмотрел, в его взгляде читалась только задумчивость.

— До меня дошли слухи, что ты спас человека.

Мои брови поползли вверх.

— Что?

А вот брови отца сошлись на переносице, все-таки выдавая раздражение.

— Девочку, которая учится в Кэйпдоре по гранту от «Калейдоскопа». Вирна Мэйс. Совсем недавно ты помог ей добраться до медпункта, где ей смогли оказать своевременную медицинскую помощь.