Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Бабаня заплакала. Ее большое доброе лицо сморщилось.
– Ты просто не веришь! Тебе ничего не помогает, потому что ты ни во что не веришь!
Видеть плачущую Бабаню Ирке было невыносимо. Ладонью она нетерпеливо оттолкнула свое холодное, мешавшее ей колено и, приподнявшись в каталке, потянулась к Бабане.
– Да не плачь ты! Давай сюда своего барана! – сказала она решительно.
Вытерев слезы, Бабаня протянула ей пузырек. Ирка, не морщась, выпила залпом и открыла рот, чтобы Бабаня убедилась, что она проглотила.
– Ну как? – спросила Бабаня робко.
– Классно! Прямо чувствую, как у меня в позвоночнике нейроны забегали!.. Ой, я не хотела! Прости! – спохватилась Ирка, заметив на лице у Бабани огорчение.
Бабаня вытерла лицо кухонным полотенцем. Сделано это было так решительно, что Ирка на всякий случай посмотрела на полотенце, проверяя, не осталась ли на нем какая-нибудь часть лица.
– Второй вопрос повестки дня! Что у вас на сегодня с обедом? Ты, конечно, ничего не приготовила? – грозно спросила Бабаня.
Ирка согласно закивала, подтверждая, что все так и есть. У каждого человека – свои защитные методы. Один дерется, другой глохнет, третий притворяется ветошью. Ирка же врубала дурочку всякий раз, как нужно было сделать что-нибудь по хозяйству.
Например, когда Бабаня, уходя, говорила, что мясо надо снять примерно через полчаса, слить воду, смыть накипь и снова поставить его вариться на час, моментально обнаруживалось, что:
1. Ирка не знает, как смывается накипь, и боится случайно смыть чего-нибудь не то;
2. Очень приблизительно представляет, где находится плита, и не уверена, что ей можно добираться так далеко одной;
3. Не уверена, что запомнит, какой час имеется в виду: астрономический, географический, межгалактический или какой-либо еще;
4. Сомневается, что данный способ термической обработки белкового продукта является научно одобренным, но обещает при случае навести справки в Интернете;
5. Брезгует держать в руке мясо, которое еще совсем недавно гуляло по лугу и говорило «му!» ромашкам.
Вот и сейчас, ворча, что ее совсем заездили, но на деле вполне этим довольная, Бабаня быстро приготовила грибной суп, клюнула Ирку в щеку, забрала пустой термос и умчалась. Друзья нашли ей выгодный заказ на театральный занавес. Все бы хорошо, только у Бабани не было такой большой швейной машины, как требовалось, и строчить узоры на занавесе приходилось как-то хитро, кусочками, по очень сложной схеме.
Ирка съела несколько ложек супа и выехала наружу: ловить летнее солнце зачитанным лицом.
Недавно Ирка нашла себе занятное развлечение. Она ездила по Сокольникам и повсюду оставляла общеназидательные надписи. К дереву на краю аллеи она скотчем приматывала бумажку: «Это дерево, а не туалет!», а на стекле немытой машины выводила пальцем: «Грязь целебная! Лизать запрещено!»
Однако сегодня Ирке не шалилось. В мыслях у нее вертелась фраза, которую случайно ляпнул зимой болтливый Корнелий:
– Эссиорх считает, что, возможно, твой эйдос не померк бы, даже будь у тебя ноги. Хотя не был бы таким ярким. А вот Матвей более-менее держится, только пока он рядом с тобой. Ты его спасительный якорь… Ой! Кажется, я опять чего-то не то брякнул!
Откинувшись на спинку, Ирка смотрела на небо. Оно казалось ей перевернутым морем. Если задуматься, непонятно, почему оно не проливается? Протянуть бы палец и проткнуть небо, чтобы оттуда чего-нибудь хлынуло. Вдруг небо вообще не небо, а… оберточная бумага, а с той стороны на нас смотрит глаз? Ну да, просто внимательный, чуткий и добрый глаз, ждущий от нас поступка, но не дающий прямых подсказок.
Поймав себя на необычной мысли, Ирка громко сказала «брр!». Кажется, ей напекло голову. Сокольники страдали от солнца. Каждое утро по аллее проезжала рыжая поливальная машина. Чтобы водитель, заметив ее, не выключил насос, Ирка пряталась на коляске в кустах сирени. Ей нравилось, когда тугая струя, пробивая листву и сметая цветы, окатывает ее с головы до ног.
Она сидела, думая о Багрове. Как хорошо, что он у нее есть. Если вычесть Матвея, то что она такое? Мысль? Человек-клавиатура? Бесплатное приложение к Интернету в форме бесплотного голоса в аське, скайпе или социальной сети?
Конечно, у нее есть еще эйдос и она знает о его существовании, но ведь сколько надо еще терпеть, чтобы достигнуть вечности. И, отложив мысль о вечности, Ирка стала думать о Багрове.
Возвращаясь в памяти к обстоятельствам их встречи, Багров и Ирка всегда вспоминали одно и то же. Когда Матвей в первый раз увидел Ирку, он подумал: «Кто может полюбить эту высоколобую девицу, которая вечно то читает, то слушает музыку? Она вообще не понимает, где находится: в книге или наяву». Она же, когда в первый раз его увидела, подумала: «Самовлюбленный красавчик с зашоренным взглядом!»
Через неделю или через несколько недель (тут их ощущение времени расходилось) они были неразлучны.
Ирка ждала напрасно. Сегодня поливальная машина не приехала. Ирка подкатилась к своему любимому старому тополю. Отпиленный ствол дерева снизу был покрыт частой порослью молодых веток – точно щетиной. Судьба дерева казалась Ирке похожей на ее судьбу. Уже несколько лет подряд тополь пытались прикончить, отсекая от него все живое, а он все жил и жил. Это было самое уродливое и, наверное, самое доброе дерево в парке. Почему? Ирка не знала и сама. Просто ей так казалось.
Закинув назад руку, она достала из свисавшего с ручек коляски рюкзака ноутбук. На солнце у экрана не хватало яркости, но здесь, в тени, вполне можно было печатать. Набирая, Ирка не смотрела на клавиши. Она знала их так хорошо, что справилась бы, даже если бы с них стерли все обозначения.
«Счастье мы воспринимаем как череду состоявшихся событий. Не состоялось или состоялось с иным результатом, чем мы планировали, – несчастье. И того не понимаем: то, что существует в эту самую минуту – уже счастье. Даже если снаружи хмурая ночь или капает кран в ванной», – напечатала Ирка.
Задумалась, провела рукой по коре тополя и продолжила:
«Любопытное наблюдение, что нет перехода. Мне или хорошо, или плохо, и крайне редко «так себе». Я живое растение. Впитываю свет или тьму мысли, и из этого света или тьмы строю себя, преобразуя мысль во внешние поступки и действия. Знаменитая человеческая свобода выбора – в свободе выбирать, что впитывать».
Сохранив изменения, Ирка опустила крышку ноутбука и привычным движением забросила его в рюкзак. За зиму и за весну таких наблюдений накопилось у нее несколько сотен. Изредка Ирке хотелось сделать из этого книгу, но она плохо понимала, как стыковать эти разнородные заметки. В книге должен быть сюжет, а если мысль не имеет сюжета, что тогда делать?
Да и вообще, какой сюжет у ее терпешней жизни? Живет в Сокольниках в кирпичном сарае с одним зарешеченным, высоко расположенным окном и железной дверью. Сарай довольно большой и крепкий. Во всяком случае, чтобы обойти его снаружи по периметру и вновь оказаться в том же месте, надо сделать двадцать шесть крупных шагов. Изнутри он, разумеется, меньше.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
