– Какое же?
– Этот брак заключен против воли – моей и вашей, и если я… исчезну, то через год или два вы сможете объявить меня умершей и будете свободны.
– Если бы эта идея была осуществима на практике, мы обсудили бы ее, – сказал маркиз. – Но вы должны понимать, что, если бы вы исчезли, ваш дядя, несомненно, обвинил бы меня в убийстве собственной супруги и устроил такой скандал, что вас искала бы вся Англия.
Кара встревоженно посмотрела на маркиза.
– Вы думаете, дядя Лайонел сделал бы это?
– Уверен! – воскликнул маркиз. – Хотя бы для того, чтобы заставить меня платить за его молчание.
– Я ненавижу его! Ненавижу! – с жаром произнесла Кара. – Как можно позволять этому негодяю жить дальше? Я уверена, что это он убил папу, и, возможно, на его совести есть другие жертвы.
– Такие предположения не имеют никакого значения без соответствующих доказательств, – напомнил девушке маркиз.
– Что же я могу сделать?
– Ответ довольно прост. Вы – моя жена, и вам не составит особого труда вести себя на людях так, как ожидают окружающие от замужней женщины.
Кара рассмеялась.
– Думаю, вы сами знаете ответ на это предложение. Зачем мне оставаться с человеком, ненавидящим меня только за то, что я – племянница герцога Мэтлока?
– Я попытаюсь не думать об этом, – пообещал маркиз. – Это было бы несправедливо по отношению к вам. Вы можете быть племянницей человека, которого я презираю и проклинаю, но в первую очередь вы дочь своих отца и матери.
Кара встала со стула, на котором сидела, и подошла к окну.
Она увидела внизу аккуратно разбитый сад с усыпанными гравием дорожками, посреди которого виднелся замерзший пруд, в котором летом наверняка резвились золотые рыбки, а над ним – потрясающей красоты статуя.
Стояла зима, и воды в пруду не было, сам сад был бесцветным, деревья без листвы выглядели сиротливо, если не считать нескольких карликовых вечнозеленых кустарников.
Кара смотрела на пустынный сад, а сама думала о том, какой же будет ее жизнь с маркизом. Она понимала, что этот благородный аристократ не станет бить ее, как дядя, или унижать физически, но все равно это будет унылая жизнь без любви и взаимной симпатии.
Кара чувствовала, что не способна больше переносить атмосферу ненависти и одиночества, в которой жила на Гросвенор-сквер.
«Мне придется уехать, – думала она. – Что бы он там ни говорил, это – единственный выход».
– О чем вы думаете, Кара? – спросил маркиз.
– Пусть уж хотя бы мои мысли будут принадлежать только мне, – резко ответила Кара.
– Позвольте мне угадать их. У меня возникло ощущение, что вы по-прежнему не оставляете мысли покинуть меня. Позвольте сразу внести в это дело ясность – я не позволю вам так поступить.
Развернувшись, Кара удивленно посмотрела на маркиза.
– Но почему вы ведете себя так неразумно? Вы ведь знаете не хуже меня, что мое присутствие в доме будет для вас невыносимо. Всякий раз, взглянув на меня, вы станете вспоминать, как унизил вас дядя Лайонел, и, как бы вы ни старались забыть, это будет постоянно превращать нашу жизнь в ад.
Убежденный тон девушки поражал еще больше, чем смысл ее слов. Поднявшись, маркиз подошел к окну и встал рядом с Карой.
Теперь она ничего не говорила, просто стояла и смотрела на него снизу вверх своими странными глазами, с застывшим в глубине вопросом, на который Айво нечего было ответить.
– Вы ставите меня в тупик, Кара, – признался он. – Вы так не похожи на других девушек, с которыми я встречался до сих пор. Но вы создали проблему, которую я должен уладить, и будет лучше, если мы попытаемся сделать это вместе.
– Сейчас вы весьма деликатны, – сказала на это Кара, – но ведь это лишь для того, чтобы привлечь меня на вашу сторону и чтобы я делала то, что вы хотите, даже не понимая этого.
Маркиз вдруг рассмеялся.
– На самом деле, – сказал он, – я подумал о том, в какой ад превратится наша жизнь, если мы будем пререкаться с утра до вечера. Когда кончилась война, я решил, что покончил со всеми врагами.
– Но я вовсе не враг вам! – вспыхнула Кара.
– Это правда, – согласился маркиз. – И хотя я готов сражаться за пределами своего дома, было бы просто невыносимо иметь врага, да еще такого важного, внутри.
– Вы пытаетесь уговорить меня, и мне почему-то кажется, что это еще опаснее, чем если бы вы грозили мне всем имеющимся в доме оружием.
Маркиз снова рассмеялся, совершенно неожиданно для себя и вполне искренне.
– У вас весьма необычная манера выражаться, – заметил он. – У меня такое чувство, Кара, что пока мы можем смеяться – если не вместе, то, по крайней мере, над самими собой, – все не так плохо, как кажется.
Кара отвела взгляд и снова посмотрела на сад, а маркиз продолжал:
– Мне надо столько времени проводить при нашем новом короле, который требует моего буквально постоянного присутствия при своей особе! Не могли бы мы объявить хотя бы временное перемирие?
– Думаю, могли бы, – уступила Кара.
– Очень хорошо, – удовлетворенно произнес Айво. – Тогда начните нашу совместную жизнь с покупки красивых платьев и всего вам необходимого.
Маркиз знал, что ни одна женщина не устоит перед столь щедрым предложением. Он был уверен, что красавицы, к какому бы из слоев общества они ни принадлежали, приходят в неописуемый восторг, услышав от мужчины подобное предложение.
Но Карой, казалось, владели сомнения, маркиз не мог понять почему.
– Я хочу, чтобы друзья и знакомые восхищались моей женой, – сказал он. – Думаю, для нас обоих важно, чтобы все поверили, будто мы стали супругами, влекомые взаимными чувствами, а не по принуждению вашего дяди.
– Вы думаете… нам не надо… рассказывать… что произошло на самом деле?
– Считаю, что не надо, – сказал маркиз. – Мэтлоку кажется, что он одержал над нами победу. Он наверняка атакует снова, но сначала подождет и посмотрит, чего удалось добиться на данный момент.
Кара вздрогнула.
– Я… боюсь его.
– Я обещаю вам одну вещь, – сказал Айво. – Теперь, когда вы стали моей женой, если этот негодяй посмеет прикоснуться к вам еще раз, я просто убью его.
Маркиз произнес эти слова, не повышая голоса, но в них звучала такая уверенность и сила, что Кара подняла на него испуганные глаза.
– Вы… говорите правду?
– Я всегда говорю то, что думаю! – твердо заявил маркиз. – Мне ненавистна жестокость в любой форме. Я всегда наказываю своих людей за жестокое обращение с животными, и можете не сомневаться в том, что я убью человека, который так напугал вас, если он только попробует сделать это еще раз.
