Книга Безмолвный дом - Фергюс Хьюм

Единственной служанкой миссис Бенсусан была девушка семнадцати лет, прославившаяся в окрестностях своим острым язычком и многочисленными иными качествами. Никто не знал, кем были ее родители или где подобрала ее дородная домовладелица, но она жила в доме на Джерси-стрит вот уже десять лет, и госпожа воспитала и даже – в некотором роде – удочерила ее, хотя миссис Бенсусан неизменно давала понять своим приятельницам, что Рода – всего лишь прислуга в доме, пусть и любимая.

Тем не менее, невзирая на всю незначительность своего положения, она обладала примечательной властью над своей тучной работодательницей, той властью, которую сильный ум имеет над слабым. А еще все соседи знали, что, несмотря на молодость, именно Рода ведет домашнее хозяйство. Можно сказать, миссис Бенсусан была сюзереном, а Рода – премьер-министром.

Положение это она завоевала посредством резкого и безжалостного обращения с окружающим миром. Роду боялись все местные торговцы. «Дьяволица миссис Бенсусан» – называли они ее и не осмеливались обвешивать, обсчитывать или подсовывать вещи, бывшие в употреблении, по цене новых. Напротив, номер девятый по Джерси-стрит снабжался по высшему разряду, без задержек, по обычным рыночным ценам; поскольку ни мясник, ни булочник, ни свечных дел мастер не чувствовали в себе достаточно мужества выслушивать, что говорит о них острая на язык Рода. Некоторые домовладелицы, уяснившие ценность Роды, пытались переманить ее к себе, посулив ей повышенное жалованье и улучшенные условия проживания, но девушка наотрез отказывалась бросать свою тучную хозяйку, став лишним бонусом для квартиросъемщиков. Благодаря клеркам, живущим на Джерси-стрит, Роду знали даже в городе, и потому ее известность не ограничивалась окрестностями.

Служанка отличалась столь же крайней худобой, как ее хозяйка – тучностью. Волосы ее были великолепны, но – увы! – имели непопулярный рыжий оттенок: не золотистый, медно-красный или тот, что прославился благодаря полотнам Тициана, а огненно-рыжий, отчего выглядели, словно парик циркового клоуна. Лицо у нее было бледным, усеянным веснушками, глаза – черными, резко контрастирующими с цветом ее гривы, а рот – большим, но этот недостаток компенсировался наличием полного комплекта великолепных белых зубов.

Назвать Роду аккуратной в одежде нельзя было при всем желании – пожалуй, она еще попросту не доросла до того возраста, в котором пробуждается кокетство, поскольку носила платье мышиного серого цвета, слишком короткое, и теплые домашние туфли, перешедшие к ней по наследству от съехавшего жильца. Ходила она обычно, засучив рукава, и на ее лице неизменно была написана решительность. Вот так выглядела «дьяволица миссис Бенсусан», которая ворвалась в комнату, дабы помешать хозяйке открыться Люциану.

– Ох, Рода! – простонала миссис Бенсусан. – Дрянная девчонка! Ты, наверное, опять подслушивала у замочной скважины.

– Да, подслушивала! – с вызовом заявила Рода. – Я простояла под дверью целых пять минут, и вы, мадам, должны радоваться, что я не чураюсь подслушивания. А что это вы себе позволяете, сэр? – вскричала она, набрасываясь на Люциана, словно разъяренный воробышек. – Приходите сюда и начинаете угрожать двум одиноким женщинам, одна из которых к тому же невинна как младенец?

– Ого! – сказал Люциан, спокойно глядя на нее. – Значит, вы и есть та самая знаменитая Рода? Я много слышал о вас.

– Скорее всего, ничего хорошего, сэр, если обо мне вам рассказывала мисс Грииб, – огрызнулась рыжеволосая фурия, сопроводив свои слова презрительным фырканьем. – Уж я-то хорошо ее знаю.

– Рода! Рода! – проблеяла госпожа. – Придержи язык, умоляю! Этот джентльмен из полиции.

– Неправда! – нимало не смутилась Рода. – Он законник. Да знаю я его!

– А разве закон и полиция – не одно и то же, глупая ты девчонка?

– Разумеется… – начала было Рода, но тут Люциан, который счел, что достаточно насмотрелся на ее выходки, быстрым жестом оборвал ее на полуслове.

– Послушай, девочка моя, – резко бросил он, – а ну-ка перестань вести себя подобным образом. У меня есть все основания полагать, что убийца мистера Рена проник в его дом через жилище твоей хозяйки.

– Боже мой, что за ужасная мысль! – взвизгнула миссис Бенсусан. – Святые угодники! Рода, ты видела этого разбойника?

– Я? Нет! Я никогда ничего не вижу, мадам, – упрямо ответила Рода.

Люциан, в упор глядя на девушку, подметил, что в глазах ее промелькнул страх, и догадался, что она говорит неправду. Но давить на нее было бесполезно: он уже понял, что Рода принадлежит к числу тех упрямых особ, которые под нажимом лишь ожесточаются. Гораздо большего от нее можно было добиться добротой, и Дензил решил прибегнуть именно к этому способу.

– Если Рода связана обещанием, миссис Бенсусан, я не хочу, чтобы она заговорила, – с деланой небрежностью обронил он, – но я уверен, что в интересах правосудия вы не откажетесь ответить на мои вопросы.

– Помилуй бог, сэр! Я ничего не знаю! – взмолилась насмерть перепуганная домовладелица.

– Вы готовы ответить на несколько вопросов? – настойчиво повторил Дензил.

Миссис Бенсусан испуганно покосилась на Роду, хранившую угрюмое молчание. Полагая, что на нее никто не смотрит, она то и дело украдкой бросала быстрые взгляды на гостя, пытаясь, очевидно, угадать по его лицу и манерам, о чем он думает. Пожалуй, выводы, к которым она пришла в результате наблюдений, оказались благоприятными, поскольку, прежде чем миссис Бенсусан ответила, она сама обратилась к Люциану с вопросом.

– Что вы хотите знать, сэр?

– Я хочу знать все о мистере Ренте.

– Для чего?

– Потому что полагаю, что он имеет отношение к этому преступлению.

– Господи боже! – со стоном вырвалось у миссис Бенсусан. – Неужели я приютила у себя убийцу?

– Я вовсе не хочу сказать, будто он и есть убийца, миссис Бенсусан, но ему наверняка известно нечто такое, что может навести нас на след преступника.

– А почему вы решили заняться расследованием? – спросила вдруг Рода.