Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– А я и не собиралась. Но ты бы могла преду-предить заранее насчет даты.
– Не хотела лезть не в свое дело.
С каких это пор?
– Я, наверное, просто не гожусь в чьи-нибудь девушки, – я отодвигаю в сторону тарелку. Вдоль ее бортика натекли зеленые лужицы. – Хочешь шпинатного сока?
Раздраженно взглянув на меня, Холли отходит. Она всегда выглядит такой аккуратной и собранной. Рядом с ней я чувствую себя огромным клубком всякой хрени с торчащими отовсюду хвостами.
Бен возвращается и плюхается на свое место. На тарелке у него горой навалена яичница, ломтиков восемь бекона, помидоры, фасоль, две сосиски и три здоровенных треугольных картофельных оладьи.
– Извини, что я забыла.
После ледяной паузы он улыбается.
– Забудь, – говорит он. – А, да, ты ведь уже забыла.
Может, это он дает понять, что пора загладить вину, умаслить его, извиниться еще раз, но быть такой подружкой мне не хочется. И потом, в глубине души я считаю, что отмечать две недели со дня первой встречи глупо и неоптимистично – мы что, не надеемся продержаться вместе хотя бы месяц?
– Чем от меня пахнет? – спрашиваю я.
– Стручковой ванилью и перечной мятой, – не задумываясь, отвечает он. – А когда брызгаешься теми духами, то розами.
Ваниль – это, наверное, от мыла, дезодоранта и увлажняющего крем-геля, а перечная мята – из шампуня.
– А от меня?
Я вспыхиваю при мысли о том, сколько раз за – неужели всего за две недели? – задавалась тем же вопросом. У него сложный запах, теплый и насыщенный, не похожий на запахи ни одного из других мальчишек, с которыми мне случалось очутиться настолько близко, чтобы принюхаться. Этот запах настолько приятный, что аж страшно становится; ясно же, что это какая-то биологическая ловушка, манящая меня переспать с ним. Хорошо еще, люди не умеют читать мысли. «Ну, не знаю… «твой гель»? Сразу и не выговоришь – «твой гель». А если слишком быстро, получится «твольгель». Как родничок журчит – твой-ой-ой-гель-ель-ель… твой-ой-ой-гель-ель-ель…»
Он снова улыбается и смотрит на меня точно так же, как в тот раз, когда я отвернулась от него на вечеринке у Лоры. Я уже определила, что этот взгляд означает что-то вроде «а ты не такая, как другие». Или проще – «странная ты».
По-моему, все уже достали его с обожанием. Не присоединиться к общему хору ужасно трудно, но я пока держусь.
– Знаешь, «годовщина» – от слова «год». Кстати, «биеннале» – «раз в два года», тоже от «год», но на латинском – «annus». Зачем мы вообще учим латынь, если никогда ею не пользуемся? – говорю я.
Мимо нас проходит Майкл, сосредоточенно следит, чтобы яйца вкрутую не скатились с тарелки. Я киваю в его сторону:
– Вот человек, который ни за что не назвал бы годовщиной то, что случилось всего две недели назад.
– Вот человек, который не будет встречаться с тобой, – отзывается Бен.
По моей улыбке сразу ясно, насколько он нравится мне, поэтому я даю ему полюбоваться ею секунду, перестаю улыбаться и ухожу. После такого начала дня на работе не сосредоточишься. Скорее только и будешь думать, что о Бене. Нет, ни за что.
Вернувшись в корпус, я обвожу восьмое ноября кружочком в календаре. И на всякий случай подписываю: «Первая месячина». Или надо было отметить пятое, которое будет через четыре недели, а не календарный месяц? Спрошу на всякий случай Холли.
36
В первом классе Холли подбила меня снять трусы в школе. Рядом стояли две наших в то время самых близких подружки, Сюзи Бартон и Сюзи Нгуен, и они, все трое, таращились на меня.
– Я же говорила, – сказала Холли остальным. – Ты цыпленок-трусишка, – добавила она, глядя на меня. И насмешливо закудахтала.
Знала я, как она обычно берет на слабо: «Куда тебе! А вот я – смотри!» Я и глазом моргнуть не успела, как она стащила свои трусы с «Хеллоу Китти», повертела их над головой и снова надела, и все трое опять уставились на меня. И дружно закудахтали. Сюзи Бартон улыбалась. Я знала, она радуется, что подруга прицепилась не к ней, а ко мне, и почти сочувствовала ей, хоть мне и было ужасно неловко.
– Я же вам говорила – не снимет она, – заключила Холли. – Пойдем искать новую подружку, у которой сильный характер.
– У меня тоже сильный, – заявила я, спустила трусы до колен и снова надела их.
– Ты их даже не снимала до конца, – возразила она. – Так нечестно. Ты обманщица. Ну, давай, теперь покажи попу.
Откуда она вообще брала эти запутанные правила, одно сложней другого?
«Попа» меня добила. Я знала, что она только моя. Я в ответе за свою попу, и никто другой не имеет права дотрагиваться до нее или говорить, что мне с ней делать. Но как раз на прошлой неделе мы рисовали схемы «Чужие и опасные», и я поместила Холли в свой «внутренний круг доверия». А теперь никак не могла вспомнить, можно или нельзя показывать попу человеку, который входит в твой круг доверия.
– Ладно, идем, – скомандовала Холли и сделала шаг в сторону. – Она нюня.
Стремясь сохранить подруг, я стащила трусы, повернулась к ним задом и быстро подняла платье.
Холли торжествующе улыбнулась и поступила в полном соответствии со своим сценарием, заданиями, испытаниями и оценками, которым я даже следовать не могла, и уж тем более предвидеть дальнейший ход событий.
Она бросилась на игровую площадку с криком:
– Мисс Мензис, мисс Мензис, а Сибилла Куинн под перечным деревом показала нам троим голую попу!
Вот и сегодня, вдобавок ко всем публичным унижениям, Холли вышагивает по двору, размахивая моими трусами. Наверное, вывалились из моего пакета с бельем, пока я несла его из прачечной. Трусы великоваты. Честно говоря, они прямо гигантские. С низкой посадкой на ляжках и высокой на талии. Мне нравится надевать эти панталоны, когда у меня месячные, особенно на ночь, а тем более в лагере, потому что здесь случайно протекший тампон означает позорный внеочередной поход в прачечную. Вот я и надеваю большущие трусы для подстраховки. Но это вообще-то строго личное. Не то, чем я хотела бы трясти у всех на виду.
Холли решила иначе. И теперь размахивает трусами с видом танцовщицы из бурлеска. И привлекает к себе внимание, чего она и добивалась.
– Что за хрень? – спрашивает – только этого не хватало! – Билли Гардинер.
– Собственность Сибиллы: труселя-макси – чистый хлопок, море комфорта, ноль соблазна!
Я пытаюсь выхватить у нее трусы, натужно улыбаясь. Она отдергивает руку и, еще разок крутанув их на пальце, эффектным жестом сбрасывает мне на голову.
– Гы-ы, в эти шаровары только вдвоем влезать, – шутит Билли.
Я изображаю веселый смех, пытаюсь убить Холли свирепым взглядом и, лишенная остатков достоинства, поднимаюсь на крыльцо корпуса «Беннетт», мысленно давая себе клятву впредь не спускать глаз со своего белья.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
