Когда Саймон счел, что достаточно выучился, чтобы учить других, он сбежал из дома торговца и стал школьным учителем. И тут ему повезло. Он познакомился с двумя легкомысленными молодыми людьми, которые были студентами Оксфорда – или притворялись таковыми. Им был нужен слуга. И Саймону представилась счастливая возможность. Прислуживая этим молодым господам, помогая им в ухаживании за некой дамой (они оба были ее поклонниками, что очень упрощало дело), Саймон смог учиться в университете – это пригодилось в будущем, несмотря на то что обстоятельства не позволили ему получить степень.
После этого он занимал незначительные должности в школах, но, считая, что денег и почтения можно заслужить куда больше с помощью своих сверхъестественных сил, чем преподавания, решил сделать себе карьеру в этой области. Саймон изучил астрологию и медицину и имел некоторый успех. Однако кое-кто счел его шарлатаном, и Саймона отдали под суд.
Когда на его практику был наложен запрет, Саймон на некоторое время уехал за границу, а по возвращении обосновался в Ламбете в качестве врача и астролога. Это было в 1583 году. Иногда на него жаловались, и он снова попадал в тюрьму, но его репутация росла, и многие состоятельные люди приходили к нему и рекомендовали его своим друзьям.
Хотя Саймону было около шестидесяти, он был таким же энергичным, как в молодости. Жил он с удобствами, и несколько слуг прислуживали ему. Женщины-служанки делили с ним постель, когда у него возникала охота пригласить их, что случалось довольно часто, – факт, с которым его жене приходилось мириться. Саймон всегда любил женщин. Его клиентура в основном состояла из представительниц женского пола, и ему доставляло большое удовольствие выслушивать рассказы об их амурных делах, о необходимости привлечь любовника или избавиться от такового. Он испытывал наслаждение, о котором они даже не подозревали, когда сидели в этой полутемной комнате и позволяли ему проникать в тайные уголки их душ.
В бедных районах Лондона помнили, что во время чумы доктор Форман приходил туда, куда не осмеливался заглянуть ни один другой лекарь, и что его снадобья спасли многие жизни. Поэтому у него были приверженцы как среди богачей, так и среди бедняков.
Пускай власти презирали его и время от времени отдавали под суд. Пускай называли его мошенником и шарлатаном, не имеющим ни малейшего представления о медицине. Саймон только смеялся.
– Я смотрю на звезды, – отвечал он на оскорбления. – Они говорят мне о болезнях все, что я хочу.
Форман был тщеславен, жаждал признания и, как большинство людей его профессии, проводил долгие и частые эксперименты по поиску философского камня, а поскольку время от времени его пророчества сбывались, он, как многие ему подобные, запоминал эти случаи и благополучно предавал забвению те, где он не преуспел.
– Я добился своего сегодняшнего положения тяжким трудом, – частенько говаривал Форман какой-нибудь из своих служанок, чьи молодые тела согревали его по ночам, – и это лучший способ, моя дорогая. Потому что когда человек испытывает трудности и препятствия на своем долгом восхождении к вершинам, он готов к любым случайностям, которые могут на этом пути возникнуть.
И сейчас как раз собиралась возникнуть довольно интригующая случайность.
Франсис Хауард, графиня Эссекс, направлялась на встречу с ним.
* * *
Франсис преисполнилась благоговейным страхом при виде комнаты, в которую ее проводили. Еще более сильное впечатление на нее произвел человек в длинном черном одеянии, украшенном разноцветными каббалистическими знаками, из-под которого, когда он двинулся ей навстречу, мелькнула кроваво-красная подкладка.
– Не бойся, дочь моя, – сказал он.
– Я не боюсь, – ответила Франсис.
– Называйте его отцом, – шепнула ей Анна Тернер.
Как ни странно, Франсис была под таким впечатлением, что повиновалась.
Дженнет с широко раскрытыми от любопытства глазами осталась стоять у двери.
– Усаживайся, – пригласил Саймон Форман. Франсис опустилась на предложенный стул, а Саймон вручил ей хрустальный шар. Потом длинными костлявыми пальцами он откинул назад ее капюшон.
В сумраке комнаты ее красота казалось поразительной. Даже Саймон был удивлен. Он облизнул губы. «Что же это за мужчина, которого добивается такая красавица?» – спрашивал он себя.
Его опытный глаз заметил в этой девушке не только красоту. Огонь, страсть, желание – и все предназначено тому, кто не слишком этого жаждет.
Саймон Форман мог бы благословить свою дочь Анну за то, что она привела ее к нему.
Он потирал руки. Вот-вот ему приоткроется завеса пикантного придворного скандала, который может принести ему немало денег. Девушка молода, неопытна и очень хочет получить желаемое.
– Дочь моя, – сказал он, – расскажи мне все как можно подробнее.
Франсис снова поведала о своем несчастливом браке, нелюбви к своему мужу и любви к другому и о том, как важно для ее счастья найти выход из положения, которое для нее стало невыносимым.
– Вы можете мне помочь… отец? – спросила она.
Форман тихонько рассмеялся:
– Это не кажется мне такой уж невыполнимой задачей, дочь моя. Во-первых, имеется молодой человек, чья привязанность охладевает. Мы можем дать тебе снадобье, чтобы усилить его страсть. Говоришь, его привязанность остыла, когда приехал твой муж? Значит, его можно назвать человеком, который ужасно боится быть вовлеченным в скандал?
– Можно сказать и так.
– Ну, тогда нашей первой задачей будет поработать над твоим мужем. Мы должны найти средства, чтобы охладить его страсть. Когда он реже станет искать твоего общества, твой любовник будет меньше опасаться. А это облегчит нам работу над его чувствами.
Франсис сжала руки.
– Уверена, что вы правы!
– Тогда сначала поработаем над мужем. Ты можешь устроить так, чтобы в его пищу незаметно для него подсыпали порошок?
Франсис заколебалась.
– Он окружен своими слугами. Но я могу это устроить.
Саймон кивнул:
– Гм-м-м. Мы поразмыслим над этим. Возможно, мы посодействуем тому, чтобы твоя жизнь стала не такой тяжкой. Нашим первым шагом будут порошки. Но чтобы их приготовить, нужны деньги.
– Я знаю… Я готова заплатить.
– Миссис Тернер все объяснила?
– Да.
– Она уже не богата. Она потратила много времени и сил, чтобы…
– Я готова заплатить вам обоим, сколько вы скажете.
– Ты должна простить мою настойчивость, дочь моя. Нам нужно как-то жить, пока сохраняем земной облик. Ты знакома с миссис Тернер, дочь моя, и она будет твоим доверенным лицом. А при необходимости будет приводить тебя ко мне. Было бы неразумно, если бы ты появлялась у меня слишком часто, но почему бы тебе не поддерживать дружеские отношения с миссис Тернер? Она – такая же леди, как и ты, хотя и не столь высокого положения. У вас будет много общего.
