Вот перед Копушей вырос пень с глубокой норой между корней. Интересно, нора может считаться прогалиной? Или это в нем заговорила пещерная сова, привыкшая жить в песчаных норах? Всем известно, что ни одна пещерная сова не может спокойно пройти мимо трещины или ямы в земле.
Копуша сделал несколько шажков в сторону норы.
Внезапно он резко замер и зажмурился. На ветке низкорослого куста возле самого пня дрожало птичье перо. Не просто перо, не просто совиное перо, и даже не просто перо амбарной совы. Это было перо Эглантины.
— В чем дело, Копуша? — спросила Гильфи, заметив, что друг остановился.
— Здесь была Эглантина.
— Не может быть! — решительно ответила Гильфи. — Откуда тебе знать? Я хочу сказать, ты не можешь узнать сипуху по перу!
Копуша смерил малютку эльфа испепеляющим взглядом.
— Вот как? Тогда позволь тебе напомнить, подруга, что именно я несколько месяцев назад нашел на земле нашу Эглантину. Мне ли не знать ее перья! А судя вот по этому, Примула тоже была здесь! — воскликнул он, снимая с соседнего куста короткое черное перышко, точь-в-точь такое, какие растут на затылке у воробьиных сычиков.
Гильфи опустилась на землю рядом с Копушей.
— Клянусь мускульным желудком, ты прав! Это перо сипухи, думаю, с шейки!
Как известно, сипухи обычно бывают бурыми и белыми, но лица и шейное оперение у них всегда белоснежные.
— Я полезу внутрь, осмотрюсь хорошенько, — заявил Копуша. — А ты пока постой на страже, ладно?
Через несколько секунд Гильфи услышала из-под земли глухой голос Копуши:
— Они здесь были, это очевидно. Я нашел следы когтей и еще несколько перьев. — Он помолчал и сдавленно прошептал: — А это…
— Что? — Гильфи даже запрыгала на месте от любопытства.
— Ты не поверишь.
— Да что там такое?
— Этот отпечаток может быть оставлен только одним…
— Чем, ради Глаукса? — закричала Гильфи, едва не выпрыгивая из перьев.
— Яйцом. Яйцом амбарной совы.
Воцарилось ошеломленное молчание. Наконец Гильфи пришла в себя, просунула голову в нору и громко сказала:
— Этого не может быть. Эглантина еще слишком мала, так ведь?
— А с чего ты взяла, что это яйцо Эглантины? — буркнул Копуша, вылезая на свет. — Насколько я знаю, она не единственная амбарная сова на свете!
Гильфи кивнула и захлопала глазами.
— Если хочешь, можешь сама поглядеть, — предложил Копуша.
Гильфи покачала головой.
Копуша считался одним из лучших членов клюва следопытов, а значит, лучше других умел разыскивать потерявшихся сов и читать невидимые обычному глазу следы, позволяющие проследить путь рыси или заметить местонахождение опасных вороньих стай, всегда готовых напасть на ослабевших и раненых сов. След от яйца относился к самым трудноразличимым отметинам.
Ну и глаза у этого Копуши!
Гильфи запрокинула голову и поискала глазами Сорена с разведчиками.
— Давай поднимемся и расскажем им…
Но не успела она закончить фразу, как увидела огненно-рыжий шар, со свистом падающий на землю.
Разумеется, это была не шаровая молния, а Руби, лучшая летунья на всем дереве.
— Обнаружен враг! — прокричала она.
Гильфи и Копуша штопором взмыли вверх и, следом за Руби, полетели к утесу, где собрался весь клюв.
— Мы нашли нору где, судя по следам, прятались Примула с Эглантиной, — доложил Копуша. На рассказ о таинственном яйце времени уже не было.
— Как думаешь, куда они оттуда двинулись? — спросил Эзилриб.
— Мы не успели как следует осмотреться, — быстро ответил следопыт. — Но крови там нет. И вообще, нет никаких следов схватки или возни.
Гильфи быстро подняла глаза на Сорена и увидела, что он так дрожит, что с трудом удерживается на выступе скалы.
— А мы обнаружили отряд Чистых, — проскрипел Эзилриб, — и сумели остаться незамеченными. Это дает нам некоторое преимущество. Думаю, Чистые гонятся за Эглантиной и Примулой. Если незаметно последовать за ними, они приведут нас туда, куда нужно.
Гильфи непонимающе заморгала. Разве можно лететь за совами, чтобы они ничего не заметили? И как это сделать, когда Сумрак, Руби и Сильвана, лучшие разведчики Великого Древа, сидят на скале вместе со всеми?
— Бакланы, — коротко ответил Эзилриб, словно прочитав ее мысли.
«Ну конечно! — ахнула про себя Гильфи. — Бакланы. Кто лучше Эзилриба знает повадки этих морских птиц?!»
Эзилриб знал всех птиц, летающих над морями и океанами.
Старик родился в Северных Царствах и был знаком со всеми обитателями Великих Северных Вод, насколько сова вообще может быть знакома с морскими птицами. Он запросто болтал с бакланами, олушами, чайками и буревестниками, и все эти крикливые морские птицы уважали старого учителя и, что еще важнее, доверяли ему, как не доверяли ни одной другой лесной птице.
Вот почему Эзилрибу не стоило труда попросить бакланов выследить, куда направились Чистые.
Внезапно в ночной темноте мелькнули чьи-то светлые крылья с темной каймой.
— Летит! — прошептал Сорен.
«Вдруг он видел Эглантину? Ничего страшного пока не случилось. Никакой крови, никаких следов борьбы», — в сотый раз повторил он про себя донесение Гильфи.
Сорен мигнул и крепче вцепился когтями в каменный выступ, на котором сидел.
Бакланы оказались огромными. «Вот так крылья! — изумился Сорен. — Да у них размах чуть ли не в пять футов шириной!»
Сильная птица еле заметно качнула крыльями — и в мгновение ока оказалась на утесе.
Бакланы славятся своими странными привычками: так, они постоянно качают и кивают головами, а при встрече и прощании легонько перестукиваются клювами, словно на мечах сражаются. Вот и теперь прилетевший баклан почтительно остановился перед Эзилрибом и вытянул клюв.
Старый учитель последовал его примеру, но поскольку клюв у него был куда короче бакланового, ему пришлось сделать несколько шажков навстречу гостю.
Послышалось тихое клацанье, и снова воцарилась тишина. Это был сигнал к началу разговора.
— Что вы хотели мне сообщить? — спросил Эзилриб.
— Выслушай меня, почтеннейший Эзилриб с острова Быстробуйный. Знай, что мне очень неприятно сообщать тебе эту новость, — низким гортанным голосом пророкотал баклан.
— Продолжай, — кивнул учитель.
— В небе не одна, а целых две эскадрильи Чистых. Кроме того, целое крыло уже спешит им на помощь.
— Целое крыло! — ошеломленно повторили сразу несколько сов. Всем известно, что крыло состоит как минимум из четырех эскадрилий. Численное преимущество врага было подавляющим.
