Профессиональные подводники в наше время нарасхват – техобслуживание трубопроводов, ремонт буровых вышек, осмотр и ремонт судовых корпусов, подъем затонувших судов и даже участие в криминалистических экспертизах. Еще больше людей занимаются подводным плаванием ради удовольствия. Предел глубины погружения зависит от газа, которым дышит человек под водой, но если кислородное отравление и азотный наркоз можно предотвратить благодаря использованию сложных смесей, погрузиться глубже человеку мешает нервный синдром высокого давления. Кроме того, ныряльщику приходится бороться с холодом, а риск кессонной болезни вынуждает уменьшать скорость подъема на поверхность. Из этого следует, что подводники могут беспрепятственно работать на континентальном шельфе, но глубже, на абиссальные равнины, путь им заказан. Для глубоководных исследований используются стойкие к воздействию давления батискафы или автоматические зонды. В настоящее время люди еще не пришли к однозначному выводу, какой из аппаратов предпочтительнее, и, судя по всему, развиваться будут оба направления. Ведь радость не только в том, чтобы добраться до несметных подводных богатств – уникальной, почти не изученной экосистемы, гигантских залежей нефти и полезных ископаемых, бактериальных ферментов и природных средств, которые могут совершить переворот в биотехнологиях и медицине, но и в том, чтобы увидеть это все своими глазами.
С легким паром!
Несколько лет назад японский коллега познакомил меня с восточным вариантом «крещения огнем». Он отвез меня в Ибусуки – небольшой городок на юге Японии, знаменитый своими онсенами (горячими купальнями). Городок расположен на берегу моря, откуда открывается великолепный вид на действующий вулкан с чарующим названием Сакурадзима, то есть Вишневая гора. Облаченная в хлопковое кимоно, я вышла на черный песок широкого пляжа – и передо мной предстало удивительное зрелище. Из песка ровными рядами, словно кочаны капусты или футбольные мячи, торчали человеческие головы. Будто какой-нибудь древний самурай, озверев, перебил кучу народа, а потом разбросал плоды своих трудов на берегу, чтобы их смыло волнами. Загадка разъяснилась, когда меня подозвал жестом пожилой японец с лопатой в руке и принялся рыть мне «могилу». Я улеглась в узкую неглубокую яму, и он осторожно засыпал меня сверху песком, оставив снаружи одну голову. Эта песочная ванна ничем не напоминала сырой и холодный песок, в который мы закапывались в детстве на английском взморье. Через пляж фильтруется подогретая соседним вулканом вода, поэтому песок здесь горячий. Тепло обволакивало меня, просачиваясь сквозь тонкую хлопчатобумажную ткань и снимая напряжение в таких мышцах, о существовании которых я даже не подозревала. Убаюканная мягким плеском волны, я погрузилась в сон. Разбудили меня японские друзья, которые показывали на возвышающийся над пляжем большой циферблат, напоминающий гигантский леденец на палочке. Мы грелись в песке уже пятнадцать минут, время истекло.
Следующие десять минут мы провели в соседних домиках, смывая каждую песчинку, тщательно намыливаясь и орудуя щетками, до скрипа и блеска очищая волосы, кожу и ногти. Только теперь, отмытые добела, мы могли войти в онсен, общую горячую купальню.
«Там горячо», – предупредили друзья. Меня это не испугало. Я всегда наливаю себе ванну погорячее, чай пью – кипяток, и известна среди знакомых своими «асбестовыми» пальцами. Я отважно шагнула в купальню – и тут же, ошпаренная, выскочила обратно. Градусов сорок пять, не меньше. Думая, что ожоги как минимум первой степени я себе заработала, я с изумлением уставилась на хрупких японок, лежащих в купальне. Как они выдерживают этот кипяток? Купальщицы улыбались и кивали мне ободряюще, о чем-то мелодично щебеча между собой. Я не понимала, как они умудряются не свариться заживо. Перед глазами проплывали каннибальские котлы и средневековые процессы над ведьмами. Осторожно я вползла в воду и вытянула руки вдоль бортика, чтобы обеспечить как можно большую поверхность охлаждения. Я оглянулась вокруг. Купальня напоминала гигантскую оранжерею, полную тропических растений, между которыми виднелись разнообразные ванны. Мне вспомнилось пространство между мирами из «Хроник Нарнии», где каждая купель вела в какой-нибудь мир. Здесь же купели заполнялись водой разных температур и минерального состава. Когда через пять минут я вылезла из ванны, кожа у меня была вишнево-красная, как у вареного рака. Организм перенаправил всю кровь к поверхности в отчаянном стремлении охладиться – впрочем, безуспешно, поскольку я не только не могла избавиться от собственного тепла, но и стремительно поглощала тепло окружающей воды. Обливаясь потом, я села на край купели. Однако чувствовала я себя превосходно. Все недомогания и тревоги улетучились вместе с паром. С тех пор в любом уголке Японии я первым делом тестировала местный онсен.
Одно из самых незабываемых впечатлений мне подарило зимнее купание в онсене, расположенном высоко в «японских Альпах». Было это на горе Дзао, вдохновившей поэта Басё на самые знаменитые его хокку во время паломничества на вершину. Снег плотно укутывал деревья, делая их похожими на оплывшие свечи. Серые силуэты горных хребтов, наслаиваясь друг на друга, уходили за горизонт, прикрытый легкой вуалью облаков. Знакомый по японским гравюрам безмятежный пейзаж в черно-белых и приглушенно серых тонах, полный той самой эфемерной восточной красоты, которая, как мне казалось раньше, существует лишь в воображении художника. На склоне теснились маленькие бревенчатые домики, утопающие в глубоком снегу. Между ними прямо по улицам бежали горячие ручьи, окутывая неискушенного прохожего клубами сернистого пара.
Онсен оказался старинной каменной купелью, частично прикрытой деревянной верандой, но большей частью распахнутой всем стихиям. Из обрамленной японским садом купели открывался великолепный вид на окрестные горы. Через бассейн непрерывно текла горячая вода из природного источника. До купели мы дошли по морозу раздетые, так что в этот раз я только обрадовалась обжигающему жару. Куда меньше меня порадовал поднимающийся от воды пар, источающий стойкую удушливую серную вонь. Разомлев в воде, я попросила своего спутника перевести маленькое объявление на стене. Вопреки моим предположениям (я думала, это будет «Не курить!») оно настоятельно рекомендовало тщательно помыться после посещения онсена, чтобы кислотная вода не испортила одежду. Я, все еще млея, лениво поинтересовалась, что же в таком случае станется с нашей кожей. Однако на самом деле угрозу для здоровья несет вовсе не сера, а жар. В малых дозах он полезен, но если вовремя не остановиться, исход может быть трагическим.
3. Жизнь в пекле
Сила моя иссохла, как черепок; язык мой прилипнул к гортани моей, и Ты свел меня к персти смертной.
Псалом 22
