Книга Клятва Рыцаря - Эмма Орчи

Ночь была на редкость темная, и дождь лил как из ведра. Завернувшись в парусину, Эндрю Фоукс приютился под угольной повозкой, но и там промок почти насквозь. К его большому огорчению, ему не удалось достать крытую повозку, и продолжительное ожидание на открытом воздухе под дождем и в совершенной темноте не могло назваться приятным. Но на эти неудобства Эндрю не обращал внимания, хотя в своем великолепном доме в Суффолке был окружен всевозможным комфортом и роскошью. Ему было только неприятно, что он не мог определить время. На пристани сегодня рано прекратили работу из-за наступившей темноты; около часа прошло, пока рабочие разошлись, а затем наступила полная тишина, и это время показалось Эндрю вечностью. В исходе задуманного Блейкни предприятия он ни минуты не сомневался, так как, в противоположность Сен-Жюсту, имел полнейшее доверие к своему предводителю. Уже четыре года он был неизменным участником всех его отважных похождений, и во все это время мысль о возможности неудачи ни разу не закралась в его душу. Теперь он тревожился за самого Блейкни, которого с радостью избавил бы от физической усталости и нервного напряжения, если бы это было в его власти.

Вдруг что-то подсказало ему, что благородный предводитель Лиги находится где-то поблизости; действительно, почти тотчас раздался трижды повторенный крик морской чайки, и через минуту из мрака вынырнула какая-то темная фигура и остановилась возле повозки.

– Фоукс! – послышался тихий оклик.

– Здесь! – последовал быстрый ответ.

– Помоги мне положить ребенка в повозку. Он заснул и порядочно оттянул мне руки. Есть у тебя сухая парусинка, чтобы подложить под него?

– Боюсь, не очень сухая.

С нежной заботливостью уложили они маленького короля в старую повозку. Блейкни укрыл его своим плащом и несколько минут прислушивался к ровному дыханию спящего мальчика.

– Сен-Жюста здесь нет; ты знаешь это? – сказал сэр Эндрю.

– Да, я это знал, – коротко ответил Блейкни.

Ни одним словом не обменялись эти два человека относительно опасности, грозившей их делу в течение последних часов. Преданному Фоуксу было достаточно, что ребенок спасен и что Блейкни известно об отсутствии Сен-Жюста. Он снял с лошади торбу и развязал ей путы на ногах.

– Садись, Блейкни, – сказал он, – все готово.

Молча уселись они в повозку: Блейкни – возле мальчика, а Фоукс сел править. Внимательно изучив в течение последних суток эту пустынную местность, он знал, как избежать всяких сторожевых постов и поскорее выбраться на Сен-Жерменскую дорогу. Один только раз он оглянулся, чтобы спросить у Блейкни, который час.

– Теперь должно быть около десяти, – ответил тот. – Подгони-ка свою клячу! Тони и Гастингс, пожалуй, уже поджидают нас.

Было так темно, что на расстоянии метра нельзя было ничего различить, но дорога была совершенно прямая, а лошадь, казалось, знала ее еще лучше Фоукса. Раза два ему пришлось слезать с козел и вести лошадь под уздцы, чтобы избежать рытвин. Местами им попадались группы жалких домиков, с тускло освещенными окнами, но большей частью путь их лежал мимо заброшенных, невозделанных полей, отделявших беглецов от парижских укреплений. Темная ночь, позднее время и завывания ветра создавали путникам благоприятную обстановку, а медленно плетущаяся угольная тележка с сидевшими в ней двумя рабочими не могла возбудить ничьего любопытства. Когда они проезжали через Сент-Уан, на церковной колокольне пробило полночь.

Протащившись около пятнадцати километров, лошадь начала заметно уставать, но теперь было уже недалеко до места, назначенного для встречи с друзьями. Было почти четыре часа утра. Фоукс вылез из повозки и пошел перед лошадью, боясь пропустить перекресток с указательным столбом.

– Кажется, добрались! – прошептал он и, заметив белевшую во мраке надпись, свернул на узкую дорогу.

Проехали по ней с четверть часа; вдруг Блейкни окликнул Фоукса:

– Рощица должна быть как раз направо, – сказал он и вылез из повозки.

Он исчез во мраке, и через минуту послышался крик морской чайки, на который последовал немедленный ответ.

Тем временем Фоукс выпряг свою клячу и отогнал ее на противоположную роще сторону, надеясь, что на другой день кто-нибудь найдет и ее, и повозку и возблагодарит небо за такой щедрый дар. Вернувшийся Блейкни, вынул спящего ребенка из повозки, кликнул Фоукса и повел его через дорогу в рощу, где пять минут спустя Гастингс уже принимал на свои руки маленького короля Франции.

В противоположность Эндрю лорд Тони желал знать все подробности похищения. Он любил рассказы о тонко устроенных побегах и остроумно избегнутой опасности.

– Только два слова, Блейкни, – попросил он. – Пока Фоукс готовит лошадей, расскажи, как тебе удалось похитить мальчика?

Как ни отговаривался Блейкни, но в конце концов уступил:

– Ну, если уж ты так хочешь все знать, то я скажу тебе. В течение последних недель я был в Тампле слугой на все руки: я мыл полы, зажигал лампы и выполнял тысячу мелких дел для этих негодяев; когда же у меня выдавался свободный часок-другой, я бежал домой и собирал вас всех к себе.

– Черт возьми, Блейкни! Значит, третьего дня, когда мы все были у тебя…

– Я только принял ванну, в чем, уверяю вас, была крайняя необходимость. Все утро я чистил сапоги и узнал, что Симон с женой в воскресенье перебираются из Тампля; мне тогда же было приказано помочь им при переезде. К этому времени все в Тампле уже хорошо меня знали. И Эрон знал: ночью я всегда нес фонарь, когда он навещал этого бедного малютку. Весь день я был ему нужен. «Дюпон, зажги лампу в конторе!», «Дюпон, почисти мне плащ!» – и все в том же роде. Я нанял крытую тележку и привез в ней чучело, чтобы заменить мальчика. Сам Симон об этом ничего не знал, а жена его была подкуплена. Чучело было прекрасно сделано, с настоящими волосами на голове. Жена Симона помогла мне уложить чучело на ковер и накрыть его, пока эти животные – Эрон и Кошфер – разговаривали на площадке лестницы. Что касается его величества короля Франции, то мы спрятали его в корзину для белья. Комната была слабо освещена, и всякий мог обмануться. Пока я перевозил вещи Симона, король Людовик Семнадцатый лежал в корзине. Потом я помог снять все вещи с тележки… разумеется, кроме корзины. Затем я отправился со своей повозочкой в хорошо знакомый мне дом, где для меня уже было заготовлено много корзин, нагрузил ими тележку, выехал из Парижа через Венсенские ворота и доехал до Баньоле; там я вынул его величество из корзины, и мы пошли за руку в темноте, под дождем, пока его маленькие ножки не отказались идти дальше. Тогда я взял мальчика на руки, и он заснул. Вот и все.

– А если бы жена Симона не поддалась на подкуп? Или если бы Эрон захотел остаться в комнате во все время переезда?

– Ну, тогда пришлось бы придумать что-нибудь другое. Не забудьте, что во всех обстоятельствах жизни всегда бывает момент, случай (так называемая спасительная соломинка), который является к вам на помощь; иногда это длится лишь несколько секунд, столько времени, сколько надо, чтобы ухватиться за эту соломинку. Поэтому единственная моя заслуга во всех наших успешных делах – просто умение быстро ухватиться за эту спасительную соломинку, пока мне сопутствует удача. Если бы что-либо помешало в исполнении моего плана, то, наверное, на помощь мне явился бы добрый случай. Как видите, все было очень просто.