— Ты сошла с ума! — сказал Ричард. — Сама подумай, заявятся все мои родственники. Каждого гостя мама будет встречать на улице и подробно сообщать о тех, кто уже пришел, и тех, кто с минуты на минуту прибудет… У всех еще на памяти ваши отношения с Чарльзом.
— Можно подумать, что все они только и ждут, что твой брат опомнится, бросит жену и потащит к алтарю меня, оправдав их давние надежды и вернув, таким образом, причитающийся нам миллион. Смешно говорить о каком-то там неудобстве, когда я уже присутствовала на свадьбе Чарли и Сьюзи.
— Я не это имел в виду.
Она сняла перчатки и потерла руки, прекрасно понимая, что именно будет означать это приглашение.
На лицо Ричарда набежала хмурая тень:
— Пожалуй, я должен обсудить приглашение с Чарльзом.
— Хорошо, — сказала она, прикидывая, что так будет лучше для них всех. Хотя, что и говорить, парень должен был открыть глаза брату на все происходящее с ними еще семь лет назад.
Ричард почувствовал боль в копчике и со стоном уткнулся в пол гимнастического зала.
— Проклятье! Мы же не на автогонках, что ты носишься как болид!
Чарльз, запыхавшись, остановился и присел на корточки возле брата:
— Прости, что толкнул, ты можешь двигаться? — В его голосе звучала тревога.
Ричард отмахнулся:
— Естественно, могу. Просто не хочу. Поваляюсь пару минут и встану… — Его голос был сдержан, несмотря на то что боль резала как ножом.
— Все мы понемногу сдаем, — сказал Чарльз. — Я тоже что-то сегодня не в форме.
— Еще бы, после медового месяца быть все время в форме большая удача… — ляпнул подошедший к ним Боб. — Ну что, футбол на сегодня отменяется? Размялись, называется…
— На поле достаточно игроков, что ты здесь крутишься? — несколько раздраженно бросил через плечо Чарльз, — иди, толстячок, проветрись.
Ричард пошевелил ногой, проверяя, как работают мышцы.
— Все в порядке. Просто слишком резко приземлился.
— Не оправдываюсь перед тобой, но, должен сказать, ты перенапрягся задолго до того, как я тебя толкнул. От меня не укрылось, как сильно вчера ты прихрамывал, — сказал Чарли. — Приведи себя в форму. Вспомни, доктора советовали постепенные и разумные нагрузки.
— Полтора года — более чем порядочный срок, — ответил Ричард.
— Несколько недель назад ты снова начал заниматься скалолазанием. И возвращался измотанный, как черт.
— Спасибо за заботу, братик, — комично просюсюкал Ричард. — Я сделал всего лишь несколько легких восхождений, передвигаясь со скоростью черепашки Линды. Я бы не считал это перенапряжением.
— Может, так оно и есть. Но тебе придется учиться многим вещам с самого начала, хочешь ты этого или нет. — Чарльз отвернулся, пробормотав едва слышно: — Боже, храни Линду.
— Что ты сказал о Линде? — оживился Ричард.
Чарльз пожал плечами.
— Да ничего особенного…
— Я должен был знать, что Линда не относится к тому типу людей, у которых ни с того ни с сего возникает страстное желание заниматься скалолазанием или чем-то в этом роде. За этим желанием подвергнуться риску, несомненно, должно было стоять нечто более значительное…
— Что ты имеешь в виду, Ричард? Она, насколько я помню, всегда была спортивной девушкой.
— Да уж. Теннис, волейбол, плавание… Все чистенько и весьма безопасно.
В шестнадцать лет Линда была просто неотразима — девушка-мечта. Общительный характер, струящиеся по спине золотистые волосы и длинные стройные ноги… Ее кожа была гладкой как шелк. Он прикоснулся к ней в первый раз, когда она, Чарльз и несколько друзей пришли искупаться на озеро. Парни бросали девушек в воду. Вирджиния Шеперт вцепилась в Чарльза мертвой хваткой, в отместку Линда притащила Ричарда. Тая от ее прикосновений в то время, когда девушка забиралась к нему на плечи, он повернул голову так, чтобы касаться щекой ее бедра. До сих пор живо в сердце это ее мимолетное прикосновение…
— Послушай, Ричард, мне не нравится твое состояние. Может, стоит показаться врачу?
— Да, ладно. Успокойся, братишка. Ты всегда был моим ангелом-хранителем, спасая меня вместе с мамой и папой. Уже одно то, что ты, оставив Вирджинию, полностью сосредоточился на моих проблемах и помог мне выкарабкаться из сущего ада после аварии… — У Ричарда все сжалось внутри при мысли о том, как много сделал для него Чарльз. Было невозможно всей жизнью оплатить этот долг. Ведь для Ричарда принять чью-то помощь было то же самое, что расписаться в собственном бессилии.
Чарльз ответил, усмехнувшись:
— Неизвестно, кто кому помог больше. К тому времени хищные объятия Вирджинии становились слишком опасными, я уже задыхался от них. Так что в этом смысле — никакой жертвы я не принес.
Ричард кивнул, возвращаясь мыслями в прошлое. Хуже всего было то, что он сам был достаточно глуп, чтобы на какое-то время увлечься такой интриганкой, какой оказалась Вирджиния.
Несколько секунд они молчали.
— Знаешь, а у Линды хорошо получается, — заметил Ричард, вспоминая их последнее восхождение. Она спускалась вниз так, словно у нее на ногах были крылья, совершенно забыв о своем страхе. — Я не удивлюсь, если она вскоре будет парить на дельтаплане, а мы будем махать ей снизу платочками.
Чарльз поднял брови:
— Действительно, это не та Линда, которую я некогда знал. Мне всегда казалось, что мы с ней во многом похожи, но выходит, что это не так.
Ричард пожал плечами. Он не хотел представлять себе старшего брата и Линду вместе.
Чарльз склонил голову:
— Удивляюсь, что на Линду нашло.
Боль опять пронзила тело Ричарда. Он тихо застонал, злясь на себя: «Я такой же слабак, как и раньше. Прости меня, Чарльз, если сможешь…». Но вслух произнес:
— Ее растормошила твоя свадьба.
Чарльз прищурился:
— Это не потому, что…
— Не беспокойся. Она покончила с прошлым, — смутившись, ответил Ричард.
— Я знал это. Давно знал… — Чарльз тоже казался смущенным. — Сьюзи так помогла, когда мне было плохо.
С коротким смешком Ричард ударил его рукой в плечо:
— В этом я не сомневаюсь!
Да и каждый, кто видел эту парочку после медового месяца, сказал бы нечто подобное. Исполняя непривычную для него роль мужа, Чарльз выглядел еще более покровительственным, чем прежде. Он относился к Сьюзи как к ангелу, выполняя все ее желания и прихоти. Ричард поддразнивал брата за это. Жаль только, что, находясь рядом с этой парой, он чувствовал себя еще более одиноким, чем даже в Гималаях, на вершине горы, когда рядом с ним не было ни единой живой души на расстоянии многих миль.
