— Я хочу поблагодарить всех за то время, которое мы провели вместе, — начал он и добавил: — Вы не представляете, как много это значит для меня.
Тэлбот вздохнул.
— Ричард...
Ричард протянул руку.
— Дай мне закончить, — сказал он вдруг твердо, — я знаю, что никогда не был хорошим братом, мужем и отцом. — Он обвил ладонями шею Эндрю и притянул его к себе. — Но я хочу, чтобы вы знали, что для меня вы — самые важные люди на свете. И я никогда не смогу отблагодарить вас за то, что вы сейчас рядом со мной.
— Ты и не должен нас ни за что благодарить, — возразила Элизабет, и от нахлынувших эмоций ее грудь стала учащенно вздыматься. — Мы любим тебя, Ричард.
— Мне это известно. Именно поэтому я согласился на операцию в следующий понедельник. Операцию проведут в Канзас-Сити. Доктор считает, что ждать больше нельзя, да я и сам хочу, чтобы все вышло как можно лучше. Надеюсь доказать всем, что стою затраченного на меня труда.
— Тебе не нужно никому ничего доказывать, — тихо проговорил Тэлбот, и его голос звучал более низко, чем обычно.
— Папа, я думаю, что ты самый лучший отец на земле, — вставил свое словечко Эндрю.
И сердце Элизабет едва не разорвалось, когда она увидела, как Ричард обнимает сына.
«Господи, молю тебя, — беззвучно молилась она, — пожалуйста, сделай так, чтобы Ричард благополучно перенес операцию. Не оставляй моего сына без отца. Не забирай у нас Ричарда».
— Эй, папа, — обратился вдруг Эндрю к Ричарду, — мне нужно в туалет...
— Я отведу его, — сказала Элизабет.
— Нет, останься лучше здесь. Я сам отведу его домой, — предложил Ричард. Они снова вскочили в седла. — Мы быстро вернемся.
Прежде чем Элизабет сумела что-либо возразить, Ричард и Эндрю скрылись из виду, оставив ее наедине с Тэлботом.
Ее сердце сразу же учащенно забилось. Смешно и странно.
— Ну что же, пришел конец твоим мучениям, сказала она весело, чтобы хоть как-то разорвать завесу молчания, возникшую между ними. — Если Ричарда будут оперировать в Канзас-Сити, то нам с Эндрю лучше вернуться домой.
— Я уже не мыслю свой дом без тебя и Эндрю, — ответил вдруг Тэлбот, и его глаза потемнели. — Те десять дней, которые ты здесь пробыла, дом не казался мне таким огромным, таким... — он вздохнул, — пустым...
В эту секунду она ждала, что он добавит: «и одиноким». Но это уже было бы слишком. Сильный, независимый мужчина, такой, как Тэлбот, никогда не бывает одинок. Так же как и сильная, независимая женщина — она сама.
С того дня, как Ричард сообщил ей об опухоли мозга, Элизабет стала еще более сильной. Она демонстрировала оптимизм, отказываясь смотреть в глаза страху, который притаился в глубине ее сердца... Но теперь, когда до операции осталось несколько дней, страх снова сковал ее душу.
— Тэлбот? — Ее голос звучал нетвердо, срывался, и, к ужасу Элизабет, глаза ей застилали слезы. Она уже ничего не могла сказать, просто шагнула вперед и обняла его.
Тэлбот видел, что от прежней, уверенной в себе Элизабет не осталось и следа. Ее небесно-голубые глаза были переполнены слезами, которые стекали по щекам, и ее полные губы дрожали от отчаяния.
Тэлбот знал, что прикоснуться к ней, протянуть к ней руку было бы сейчас неправильно, но он ничего не мог с собой сделать. Он чувствовал, что Элизабет нуждается в нем, и был уже не в силах отрицать тот факт, что она тоже ему нужна.
Он обнял ее и вдохнул неописуемый медовый аромат, который источали ее волосы. Элизабет разрыдалась у него на груди. Он бережно поддерживал ее, желая сейчас только одного: чтобы она больше никогда так не страдала. Ее слезы растопили его сердце — сердце, которое разрывал страх за судьбу брата.
— Ш-ш-ш, — прошептал он Элизабет в самое ушко, поглаживая ее стройный стан и пытаясь успокоить. Она не произнесла ни звука, все еще не в силах справиться со своими эмоциями.
— Прости меня, — наконец сквозь слезы, едва слышно проговорила она. — Прости меня. — Она хотела было отстраниться, но Тэлбот удержал ее.
— Не жалей ни о чем, — сказал он. — Тебе скоро станет легче.
Он запустил пальцы в ее волосы, почувствовал теплоту солнца, сохранившуюся в шелковых прядях.
— Тебе лучше? — мягко спросил он.
Элизабет кивнула и, помолчав, прошептала:
— Я так боюсь за Ричарда...
Потом посмотрела на него, и ее голубые глаза, казалось, проникли ему в душу.
— А тебе страшно, Тэлбот?
Он не решался ответить. Ведь он никогда не позволял себе быть слабым. О его затаенных страхах не догадывалась даже Роза, которая знала его лучше, чем кто-либо другой. Ей-то было известно, как тяжело Тэлбот пережил смерть родителей... И теперь он вновь почувствовал страх, когда осознал, как тяжело болен его брат.
— Да, мне страшно, — признался он. — Сказать по правде, мне никогда не было так страшно.
Она провела ладонью по его лицу.
— И когда ты чего-нибудь боишься, кто же придает тебе сил? Когда попадаешь в кромешный мрак, кто позволяет тебе почувствовать себя неуязвимым? Кто дает тебе надежду?
— Никто. Мне никто никогда не был нужен. До недавнего времени. — Он опустил голову и прикоснулся губами к губам Элизабет. Это был мягкий поцелуй, нежное, почти невесомое прикосновение.
Элизабет застонала. Это не был стон женщины, испытывавшей невыносимую муку. Он вырвался откуда-то из глубины и был стоном желания.
Поцелуй Тэлбота, поначалу просто доставивший ей обыкновенную радость, превратился вдруг в поцелуй иссушающего желания. Элизабет гладила ладонями его могучую шею, в то время как он ласкал языком ее слегка опухшие губы.
И она уступила, прильнув к Тэлботу всем телом. Разум, казалось, оставил и ее. Они чувствовали себя так, словно были на вершине огнедышащего вулкана.
Поцелуй затянулся. Тэлбот скользнул ладонями под ее свитер, желая ощутить мягкость ее кожи. На ощупь Элизабет оказалась как гладкий шелк...
Дыхание у обоих участилось.
Ладони Тэлбота скользнули вверх и нащупали узенькую кружевную полоску ее бюстгальтера.
Элизабет задержала дыхание, когда осознала, что он ласкает ладонями ее груди. Сквозь кружево ее бюстгальтера Тэлбот почувствовал, как затвердели и округлились ее нежные соски.
Так не должно быть... В глубине души Тэлбот понимал, что он перестал себя контролировать. Впервые в жизни он не думал о последствиях, которые не заставят себя ждать. Тэлбот думал только об этой минуте и об этой женщине. Об Элизабет. Сладкой и сильной Элизабет.
Ему захотелось уложить ее на мягкую траву, медленно раздеть и насладиться красотой ее тела. Он хотел любить ее, владеть ею, как никакой другой мужчина в мире.
