– Это ограбление? – спросила она, передразнивая его гортанным голосом.
– Это обыск и захват. – Джексон просунул руки под ее бирюзовую безрукавку. Ощутив его руки на своей груди, Райли закрыла глаза.
Он ласкал и осыпал поцелуями шею и грудь мурлыкающей от удовольствия Райли. Расстегнув молнию на ее шортах, он просунул руки внутрь и застонал от вожделения. Хотя, может быть, это застонала она?
Джексон отступил и несколько секунд молча любовался ею. Райли была прекрасна: обнаженная, возбужденная, с затуманенными от любви глазами. Джексон глубоко дышал, вдыхая всей грудью ее ванильный аромат, смешанный с возбуждающим мускусным запахом женщины.
– У меня не получается стоять смирно, – проговорила она, потершись о него.
Нежно лаская ее, Джексон шептал:
– Ты не можешь стоять смирно... Что это значит? Ты хорошо играешь в эту игру или, наоборот, плохо?
– Хм. Я тоже не знаю. Какая разница! Я... о-о-о, уступаю победу тебе.
Она с готовностью согнула колени, но несколько мгновений он просто смотрел на нее в мягком свете, падавшем из прихожей. Были слышны лишь глухие удары их сердец. Склонившись над ней, Джексон прильнул губами к ямке у основания шеи.
– Смотри на меня, – прохрипел он, уставившись в пылающее лицо Райли.
Ее золотистые карие глаза, затуманенные вожделением, раскрылись. Она остановила взгляд на Джексоне, и они несколько секунд просто смотрели друг на друга. Райли протянула руку и, запустив пальцы в его волосы, жадно прижалась к его рту губами. Джексон двигался медленно, стремясь продлить наслаждение, но наконец понял, что больше не в силах сдерживаться. И когда Райли теснее обхватила его ногами, наступила кульминация. Затихли последние судороги страсти, из груди вырвался стон, и он уткнулся головой между ее грудей.
– Хорошо, – шепнул он, еще не в силах выровнять дыхание. – Все, что произошло сейчас между нами, свидетельствует, что твое присутствие лишает меня самообладания. Одно твое прикосновение – и все, я погиб!
Джексон с усилием поднял голову. Он удовлетворенно расслабился, его щеки заалели, но с лица не сходило потрясенное выражение.
– Ты считаешь, это плохо?
– Думаю, иногда это может быть плохо, потому что мне нравится в любых ситуациях контролировать себя.
– Ты всегда можешь быть сверху. Райли прищурилась.
– Я не это имею в виду.
– Знаю. – Джексон убрал прядь с ее щеки. – Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду. Можешь мне не верить, но, направляясь к тебе сегодня, я не предполагал, что через три минуты мы окажемся раздетыми.
Райли вскинула брови.
– Да? А сколько, ты думал, это займет у нас времени? Пять минут?
Джексон засмеялся и поцеловал ее в кончик носа.
– Скорее десять. Во всяком случае, меньше пятнадцати. Но не поставил бы на то, что это займет больше двадцати. – Он кончиком языка пробежал по ее пухлой нижней губе. – Я очень хотел тебя.
– Неужели? – Райли, едва касаясь, провела пальцами по его спине. В ее глазах появились озорные искорки. – Я что-то не заметила.
– Значит, все надо повторить, чтобы ты обратила на это внимание.
– Суровое наказание, но я постараюсь вынести его.
– Но прежде чем мы приступим ко второму раунду, мне требуется заправиться. Кто-то, кажется, предлагал спагетти?
– Мадам Всевидящая предрекает, что до утра нам еще понадобятся углеводы.
Джексон приподнял брови.
– Это приглашение провести ночь вместе?
– Думаю, да. Тара сегодня ночует у подруги, поэтому квартира в моем распоряжении. Переночуешь?
– Это зависит от того, какой смысл вкладывается в слово «ночевать». Означает ли оно, что надо будет засыпать?
Райли рассмеялась.
– Вероятно, надо, чтобы не заснуть завтра на работе. Моя цель – измотать тебя за эту ночь.
Джексон посмотрел в ее лучащиеся смехом глаза и понял, что никогда еще не чувствовал себя таким счастливым. И много ли надо для счастья? Великолепный секс и хороший ужин. Но внутренний голос тут же возразил ему: та искра, которая вспыхнула между вами, означает нечто гораздо более серьезное, чем секс и спагетти. Но как бы то ни было, удовольствие от этого получаешь огромное.
Улыбнувшись, он сказал Райли:
– Неси все сюда, сладкая.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Был субботний полдень. Райли открыла холодильник и с удовольствием подставила лицо повеявшей оттуда прохладе. Она попыталась откинуть назад прилипшие ко лбу волосы, но безуспешно. Тело было горячим, липким и потным. Но что поделать, если температура на улице около тридцати. Она достала из холодильника кувшин чая со льдом, и в этот момент в дом снова вошла Тара.
– Джексон грузит последнюю коробку, – сообщила она. В ее голосе слышалось облегчение. На разгоряченных щеках выступили капельки пота. Она вытащила из шкафа три стакана для чая. – Райли, он просто находка. И таскает, и грузит как самый настоящий такелажник.
– Да, правда, – согласилась Райли, вновь открыв морозилку, чтобы достать кубики льда. – Я без зеркала знаю, что похожа на то, что любая собака зарыла бы на заднем дворе. А вот Джексон, хоть помят и взъерошен, очень привлекателен. Так, как может быть привлекателен потный, помятый мужчина.
– И это несправедливо, – проворчала Тара, наполняя стаканы льдом.
– Согласна. Женщинам, чтобы выглядеть привлекательно, приходится красить ресницы, носить чулки и ходить на высоких каблуках. И все равно, как только столбик термометра поднимается на пару градусов, они выглядят как потные растрепы. И кто это все придумал?
– Какой-нибудь мужчина. Но мы-то живем в Атланте, а в Атланте, как известно, женщины не потеют, а просто...
– Блестят, – сказали сестры в один голос и рассмеялись.
Райли наполнила три стакана, и Тара каждый из них украсила желтенькой долькой лимона. Подняв стакан, Райли с улыбкой взглянула на младшую сестру.
– Ну, счастливого пути!
Сестры чокнулись и залпом выпили содержимое. Райли взяла со стойки третий стакан.
– Отнесу Джексону.
Но Тара остановила Райли.
– Можно тебе сказать кое-что? Райли вернула стакан на место.
– Конечно.
Тара уставилась в пол и заправила за ухо выбившуюся прядь блестящих каштановых волос. Райли вдруг увидела, до чего ж молода и невинна ее сестра. С хорошеньким личиком, без следов косметики и небрежно собранными в хвост волосами, Тара выглядела очень милой и слишком юной для самостоятельной жизни. Хотя, когда она подняла голову, ее карие глаза были не по-детски серьезны.
– Я хотела сказать, что очень благодарна за то, что тебе пришлось терпеть меня все эти пять лет, Райли.
