— Нет! — выкрикнула Кристи, но Айвор, не обращая внимания на ее реакцию, продолжал:
— Нет? Может быть, я только вообразил, что ты мне говорила, как хочешь меня, как жаждешь моих рук, моих губ, всего моего тела? Или мне приснилось, как ты сама просила у меня позволения дотронуться до меня и при этом изнемогала от желания? Посмотри правде в глаза! Ты живой человек со всеми присущими ему страстями. И ты попросту солжешь, если будешь отрицать, что вчера ты испытывала наслаждение в моих объятиях.
Я знаю, как тяжело тебе было потерять родителей, но ведь нельзя же из-за этого навсегда отказываться от личной жизни. Выходит, ты трусиха, Кристи, трусиха и обманщица. Впрочем, можешь не беспокоиться, — прибавил он ледяным тоном. — Я ни о чем не буду тебя просить или умолять. На что мне женщина, которая ко мне ничего не испытывает?
С этими словами Айвор распахнул дверь и, вылетев в коридор, резко захлопнул ее за собой.
Кристи осталась сидеть неподвижно, не в силах даже пошевельнуться.
Это вторжение было неожиданным, и она не успела подготовиться к разговору с Айвором. Ей казалось, что он будет расспрашивать о причине ее ухода, и она собиралась напомнить ему о Гейл…
Но вот он ушел, а его гневная речь, словно эхо, продолжала звучать в сознании Кристи. Это были обидные, жестокие слова, в которых, тем не менее, крылось горькое зерно истины. Ведь до сегодняшней ночи она действительно была такой, как он описал, боясь в своих увлечениях заходить за раз и навсегда установленные границы. Всего раз в жизни позволила себе завести роман, но не раскрылась как женщина…
А вчера, с Айвором, Кристи избавилась от страха, стряхнув его с себя так же просто, как сбросила одежду, и теперь ее больше всего уязвляло, что он не понял этого, проглядел.
Она вытерла набежавшие на глаза слезы. Хорошо еще, что Грег уехал на встречу с клиентом и никто не слышал этого разговора.
И все-таки я поступила правильно, сказала себе Кристи. Пусть оскорблено мое самолюбие, зато я совершила честный поступок. Ведь если бы наши встречи продолжились, я постоянно чувствовала бы себя предательницей.
Всю следующую ночь, безнадежно пытаясь уснуть, Кристи ворочалась с боку на бок и повторяла про себя, что Айвор не стоит ее слез. Если бы он хоть раз вспомнил о Гейл, выбранил, обвинил себя… Но в нем не было и тени раскаяния, словно этой женщины никогда и не существовало в его жизни. И теперь он обвиняет ее, Кристи, — он, вероломный и бесчувственный! Она ненавидит его, ненавидит.
Через три дня пришло письмо от поверенного Айвора. Цена за коттедж была предложена, если учесть его плачевное состояние, просто астрономическая.
Что это у него на уме? — задумалась Кристи. Хочет откупиться от меня? Облегчить свою совесть?
Разум говорил ей, что это не так, но сердце отказывалось его слушать. Кристи убеждала себя, что ей нужно быть во всеоружии и все время подпитывать чем-нибудь свою ненависть, а прежде всего — перейти с Айвором на “вы” и во всех разговорах придерживаться суховатого деловитого тона.
В субботу утром, проснувшись и приподняв голову от подушки, Кристи почувствовала, что ее знобит.
Всю неделю она почти не ела, перехватывая что-то на ходу. У нее абсолютно пропал аппетит, периодически поташнивало, а теперь к этому добавились озноб и испарина.
Девушка говорила себе, что, наверное, подхватила какой-нибудь вирус, но в глубине сознания у нее гнездился страх иного рода, который она все время силилась прогнать.
— Господи, сделай так, чтобы это не было беременностью, — словно молитву, твердила Кристи.
Тогда, в постели с Айвором, ей и в голову не приходило думать о контрацептивах — она была полностью захвачена страстью.
Глаза Кристи наполнились слезами, когда она представила себе крошечную головку, прильнувшую к ее груди, круглые голубые глазки… И тело ее уже как будто отвечало на безмолвный вопрос.
Ребенок. Ребенок от Айвора… Да, он нежданный, но разве она посмела бы назвать его нежеланным?
И все же, как может она родить от него ребенка? Как ей его выносить, живя поблизости от Айвора и Гейл? Неужели эта женщина заслуживает тех мук, которые ей предстоит испытать, если выяснится, что ее возлюбленный дал жизнь ребенку на стороне?
Этот малыш будет расти без отца, и я ничего не скажу ему об этом, решила Кристи.
Нас с Айвором связывает общая вина. Сколько боли и унижения предстоит нам испытать из-за того, что мы совершили этот грех!
Но какова альтернатива? Убить ребенка? Отказать ему в праве жить?
Нет, я не сделаю этого, мысленно ужаснулась Кристи. Никогда. Мне нужно уехать отсюда как можно скорее, пока все не обнаружилось. Городок маленький, и стоит мне купить в аптеке бандаж, как сразу пойдут разговоры, сплетни…
Куда бы уехать? — терзалась она. Перед лицом этой новой заботы письма Айвора и коттедж совершенно вылетели у нее из головы.
Он больше не делает попыток с ней сблизиться, — видимо, согласился с тем, что она его отвергает, и вздохнул с облегчением. Но почему тогда ворвался в кабинет и обвинил ее в трусости?
Может быть, он и теперь скажет, что она трусиха, — потому что не пошла на аборт?
Впрочем, какая разница, что он обо мне думает, горько усмехнулась Кристи, понимая, что лжет сама себе. На самом деле ей не удавалось выкинуть из головы мысли об этом человеке, и она снова и снова переживала все то волнующее и яркое, что было в их отношениях. А, самое ужасное, продолжала его хотеть.
Сознание любви к Айвору наполняло Кристи чувством невыразимого стыда. Как можно доверять человеку, обманувшему любимую женщину и развлекшемуся в ее отсутствие?!
Может быть, мы с Гейл познакомимся и подружимся, когда она приедет, думала Кристи, и еще будем каяться друг дружке в том, что попались к Айвору в сети? А у него появится третья, четвертая… Сколько их было раньше?
Он должен быть мне отвратителен и ненавистен, убеждала себя девушка. Почему же я ненавижу и презираю себя, а его продолжаю любить?!
Кристи отправилась за покупками, не переставая думать об Айворе и о ребенке, а вернувшись, опять увидела “лендровер”. Избежать встречи было невозможно. Он обвинил меня в трусости, припомнила она. Что ж, я не намерена давать ему повод убедиться в своей правоте. Завидев ее, он громко спросил:
— Почему ты не ответила моему стряпчему? Письмо! Она совершенно про него забыла.., так что нет никакого смысла отрицать свою не правоту.
Айвор рассматривал Кристи, прищурившись и скрестив на груди руки.
— Выглядишь неважно. В чем дело? Это становилось уже невыносимым. Ее глаза вспыхнули от гнева и наполнились слезами.
— Действительно? Я что-то не замечала. — И тут она стала гневно выкрикивать ему в лицо:
— А как ты ожидал, я должна выглядеть? Как я должна себя чувствовать? — Кристи услышала в своем голосе слезы. — Ты назвал меня трусихой, Айвор, но я счастлива, что ты не можешь сказать обо мне худшего!
