Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
– Позвони ее сестрице в Португалию, пусть пришлет. Я ей кто, мать родная, что ли?
– Она сирота была, не гневи бога…
– Шесть тысяч, и ни рубля больше.
– Мы же с тобой не на базаре! А про сестрицу ты зря говоришь, мы с ней не знаемся теперь, не звоним, не переписываемся. У нее своя жизнь, у нас – своя. Да и не знает она, что Али нашей больше нет. Я бы позвонила, да телефона ее не знаю.
– Странные вы какие-то люди! У вас родственники за границей живут, а вы даже телефона не знаете? Семь тысяч – и я ухожу. У меня дела. Это нормальные деньги, если учесть, что она была любовницей моего мужика!
Татьяна принесла водки, чтобы помянуть племянницу. Они выпили, не закусывая, потому что в доме было хоть шаром покати.
– Квартира кому достанется? Машке? – Закуривая новую сигарету, спросила Людмила.
– А кому же еще?
– И как же вы ее искать собираетесь?
– Через посольство, наверное… Я еще не думала об этом.
– Ну и дураками будете. Надо все с умом сделать. Машка далеко, в квартире не жила, не оплачивала, поэтому надо доказать, что она не имеет права на это жилье. Найдите хорошего адвоката, и все – дело в шляпе, квартира тебе достанется. А если договоримся, я дам тебе денег на адвоката, и, когда вы дело выиграете, продадите мне эту квартиру. Она все-таки в центре города. Старая, правда, ее ремонтировать надо, зато рынок недалеко, мне удобно. Ну что, помянем Алевтину?
Остановились на пятнадцати тысячах, и Татьяна уступила, посчитала, что если и дальше будет давить на скупердяйку, та и вовсе разозлится и рубля не даст.
Уже в дверях Людмила вдруг остановилась и как-то странно посмотрела на Татьяну:
– А зачем она в Москву-то потащилась? Не знаешь? Мне сказала, что у нее температура, а сама вон куда подалась… Какие такие у нее дела в Москве?
– Если бы знать… Мой Ваня приехал сюда не один, со следователем, который ведет дело об убийстве. Пока что никто ничего не знает. Нашли ее на какой-то квартире, хозяин которой в Африке живет, представляешь? Ее застрелили, попали прямо в сердце. Оружия нигде не нашли. Странная, жуткая, скажу я тебе, история.
– Может, с сестрой она встречалась, а? Это вы не знаете, где Машка, а Аля могла знать… Может, Машка решила ее к себе, в Португалию, взять, чтобы вину свою искупить? Она же обещала ей помогать, а когда укатила со своим португальцем, Аля же осталась совсем одна и без денег…
– С какой стати Машка должна была ей помогать? У нее и так своих хлопот полно…
Татьяна вдруг запнулась, понимая: она чуть не проговорилась, что знает о Маше гораздо больше, что говорила с ней не так давно по телефону.
– А ты откуда знаешь?
– Аля говорила, что у нее семья, дети…
– Ну вот, говорю же, они перезванивались. Машка могла назначить ей встречу в Москве. Вдруг португалец ее бросил и она осталась с детьми без средств к существованию? Вот она и решила прибрать к рукам квартиру, убить сестру…
– Ты рехнулась, что ли?! – набросилась на Людмилу Татьяна. – Думай, что говоришь! Да Машка знаешь какая! Она добрая и Алю любила. А то, что они поссорились, так только Алевтина и была в этом виновата…
– Зря я тебе деньги дала. Это ваши, семейные дела. Но назад-то не воротишь… Когда похороны-то?
– Послезавтра, в двенадцать. Приходи, – буркнула Татьяна, в уме подсчитывая, уложится она в пятнадцать тысяч, вытряхнутых из предпринимательницы, или нет. Если уложится, тогда две тысячи долларов, присланных ей португальской племянницей, останутся нетронутыми. И она купит наконец норковую шубку, о которой мечтала. И они смогут безболезненно погасить кредит за новую кухню. А потом наймут адвоката и попытаются высудить у Машки квартиру…
Она закрыла за Людмилой дверь, вернулась в комнату и допила водку. Затем, напевая, принялась убираться. Забывшись, включила радио – пела ее любимая Глюкоза…
16
Чагин проснулся и не сразу вспомнил, где находится. Было раннее утро, и в комнате, в которой он лежал, было еще темно. Он понимал, что в кровати не один, что ему тесно, мышцы затекли и хочется выпрямиться во весь рост, потянуться всем телом, до хруста в костях. Но он откуда-то знал, что не может себе этого позволить, потому что рядом находится кто-то очень хрупкий, слабый, и это знание заставило его напрячь память, вспомнить события прошедшей ночи. Он понимал, что это его беспамятство продлится не больше пары минут и что уже совсем скоро ему откроется нечто, что заставит его либо пожалеть о том, что было, либо… Он спросил себя, не лукавит ли он: вряд ли может существовать вообще что-либо, способное порадовать его на данном отрезке его жизни, и, пока он копался в своих мыслях, ощущениях и воспоминаниях, рядом кто-то пошевелился, застонал.
– Дина? – спросил он, мгновенно вспомнив все то, что предшествовало его пробуждению: и простуженную девушку с большими испуганными глазами, неизвестно по какой причине оказавшуюся в этом зимнем лесу в окружении убогих декораций дома отдыха, и вкус виски, которым он набрался по самые уши, упиваясь своим выдуманным горем, и свой душераздирающий рассказ о неразделенной любви и одиночестве, и даже о том, что он просил Дину надеть специально для него (смертельный номер!) белый свитер. И все это для чего? Чтобы найти ответ на вопрос, продолжает ли он любить Розмари.
Она поднялась на постели, вынырнула из-под своего одеяла и осторожно, боясь прикоснуться, перелезла через Чагина. На ней был все тот же белый свитер, но никакую Розмари она ему не напомнила. Он видел именно Дину, вполне реальную и достойную его внимания девушку, которая на ослабевших от болезни ногах, на цыпочках, непонятно кого боявшаяся разбудить, отправилась в туалет. Обычная утренняя сцена, лишенная романтизма, но преисполненная настоящей близости. Это открытие удивило Чагина. Ему вдруг захотелось догнать девушку, подхватить ее на руки и самому отнести в туалет. Дикое, непонятное желание, которое он не испытывал даже к Розмари. Но пока он представлял себе эту сцену, Дина вернулась, села рядом с ним на кровати и сжалась.
– И с чего это мы вчера так надрались, ты не знаешь? – услышал он ее тихий голос и улыбнулся. Она была так мила в своей непосредственности. Интересно, что она о нем думает вообще? Особенно после того, что он рассказал ей о том, как потерял деньги… – У меня и без того голова болела… И кто вообще придумал, что алкоголь спасает? По-моему, он только усугубляет неприятности.
– У меня тоже голова болит, но это пройдет. Хочешь, я найду кипяток и приготовлю тебе кофе?
– Мне надо уехать отсюда. У меня не очень-то хорошие новости. Пока ты спал, мне позвонили из дома и сказали, что умер один близкий мне человек.
– Да ты что? А я где был?
– Ты спал. Я еще вчера позвонила одному знакомому таксисту, он обещал приехать за мной в десять. Если хочешь, поедем вместе. Тебе же тоже как будто надо в Саратов… Или ты останешься здесь и будешь донимать бабулек просьбами надеть белый свитер?
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
