Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Так что путешествовать в этих краях надо по воде. Водный транспорт прекрасно развит и работает очень эффективно. Люди приходят на теплоход со своими гамаками и развешивают их рядами на палубе. Путь к дальним портам в верховьях занимает до двух недель. Он может быть довольно скучным, несмотря на колоритную публику, роскошные закаты и приятный климат. Фауны попадается мало, не считая двух видов дельфинов и нескольких птиц, потому что река слишком широкая, а по берегам охотники давно истребили все съедобное. Обидно день за днем глядеть на мутную воду и узкую полоску зарослей, зная, что в глубинах реки и леса скрывается множество чудес, но ничего из них не видя.
Я направился вверх по реке, стараясь по пути выучить португальский. У меня была устная договоренность с администрацией Мамирауа, большого заповедника в месте слияния рек Солимойс (как бразильцы называют Амазонку выше Манауса) и Жапура, о том, что мне будет разрешено изучать там черных кайманов.
До городка Тефе, где находится контора заповедника, я добрался вечером пятницы, так что пришлось два дня болтаться по узким знойным улочкам. Когда контора наконец открылась, мне сообщили, что я должен платить “туристскую” цену за пребывание в Мамирауа – пятьсот долларов в день. Денег, заработанных мной за месяц на Чукотке, хватило бы на два дня.
Разумеется, я не мог так просто сдаться. Мне нужны были данные по черным кайманам, а в Южной Америке осталось не так много мест, где их можно увидеть. Когда-то черный кайман был самым многочисленным из пяти видов, живущих в Амазонии. Но у него также самая ценная кожа из этих пяти. (В брюшных чешуях крокодиловых есть маленькие костяные пластинки, из-за которых шкуры труднее обрабатывать. Степень развития костяных пластинок у разных видов разная, и от нее зависит стоимость кож.) Поэтому его в первую очередь добывали охотники, и к концу прошлого века он стал очень редким даже в самых глухих уголках континента.
Тогда все страны, в которых он водится, объявили его охраняемым видом и запретили экспорт шкур. Крокодиловые – на редкость стойкие существа, и если им дать хоть малейший шанс, могут быстро восстановить численность после почти полного истребления. В отличие от нескольких видов, у которых осталось мало подходящих мест обитания, черный кайман пока не лишился бескрайних амазонских лесов, так что охранные меры сработали, по крайней мере в труднодоступных частях Амазонии. Сейчас Бразилия разрабатывает программу регулируемой охоты, чтобы и шкуры добывать, и кайманов сохранить.
Я добрался на попутной лодке до свайной деревни, расположенной на другом берегу реки напротив заповедника, и взял напрокат каноэ у старого кабокло (так называют в Северной Бразилии речных жителей; в других частях страны этим словом обозначают метисов). Теперь я мог, не нарушая закон, плавать вдоль границы заповедника и наблюдать за кайманами.
В июне, когда уровень воды в Амазонке самый высокий, почти весь Мамирауа оказывается затопленным до глубины около трех метров. К августу паводок уже заканчивался, но огромные пространства леса все еще были под водой. Я никогда не упускаю случая поплавать с маской в тропических реках и озерах, если вода не совсем мутная. В Мамирауа оказалось особенно интересно: в отличие от реки, в лесу вода была прозрачной, и в полумраке между стволами деревьев сновали удивительные существа: розовые дельфины, огромные черепахи и маленькие черные ламантины. Рыбы там водились восхитительные: крошечные неоны, сказочно красивые дискусы, смертоносные электрические угри размером с бревно, роскошные ярко-голубые скаты-хвостоколы. Огромные панцирные сомы оставляли глубокие борозды в илистом дне. Они выглядели устрашающе из-за грозных усатых морд, колючих пластин “брони” и широченных ртов, но были вполне безобидными. Один раз мне довелось увидеть величественный танец двух арапаим, самых больших рыб Амазонии. Над водой живности тоже хватало, и один раз я даже встретил стайку самых редких и причудливых южноамериканских обезьян (а в Южной Америке много причудливых обезьян): белых уакари с длинной лохматой шерстью и лысой ярко-красной головой.
Кайманов, однако, мне удавалось отыскать с большим трудом. Видимо, они скрывались в глубине леса, подальше от больших рек с их теплоходами, шумом и браконьерами. В конце концов мне встретилась самка с выводком крошечных, глазастых, ангельского вида кайманят. Стало понятно, что брачный сезон я пропустил. Надо было срочно двигаться на восток, к атлантическому побережью, где сезон дождей кончается на месяц-два позже.
Я вернулся в Тефе и сел на теплоход до Макапы, последнего большого города на северном берегу Амазонки перед ее впадением в океан. Добрался я туда только через неделю. Лето подходило к концу. За всю дорогу я не видел ничего интересного, кроме Встречи вод – знаменитого места чуть ниже Манауса, где Риу-Негру впадает в Амазонку и ее черная вода течет бок о бок со светлой амазонской, не смешиваясь, на протяжении почти сотни миль. Реки в Амазонии бывают трех цветов: “белые” (точнее, светло-бежевые), которые берут начало на склонах Анд и несут много ила, “черные” (цвета крепкого чая), которые текут из густых лесов и окрашены таннинами из гниющих листьев, и редкие “чистые”, с прозрачной водой, стекающие со скалистых плато. Найти “чистую” реку – всегда большая удача, потому что только в таких можно плавать с маской. Рыба и прочие водные обитатели в реках трех типов совершенно разные, да и в лесах по их берегам флора с фауной различаются, хотя и не так заметно.
Никакого запасного плана на случай неудачи в Мамирауа у меня не было, так что пришлось импровизировать. Черные кайманы водятся во Французской Гвиане и Суринаме, но только в удаленных от побережья местах, куда без собственного транспорта не доберешься. К тому же в то время я почти не знал французского и совсем не знал голландского. Поэтому я пересек обе страны и добрался до Гайаны, где говорят по-английски. Там я отыскал Питера Тэйлора, известного специалиста по черным кайманам, который случайно оказался в Джорджтауне. У Питера несколько нетрадиционный подход к полевым исследованиям: он умудрился нанять целую индейскую деревню, обучил всех ее жителей работать гидами или ассистентами и построил большой туристический центр, по совместительству являющийся биостанцией.
От Питера я с радостью узнал, что попал в Гайану как раз вовремя. Брачный сезон приходится на август у трех видов кайманов из четырех, обитающих в стране. Питер посоветовал добраться до ранчо Каранамбу, где сохранилось много черных кайманов. Проведя почти месяц в Южной Америке, я наконец-то мог надеяться собрать какие-то данные. Но времени оставалось совсем мало: мне надо было вернуться в Майами через неделю, и добираться туда предстояло долго. Обратный билет у меня был из Каракаса, но попасть туда из Гайаны напрямую не представлялось возможным: не было ни дорог, ни авиарейсов. Венесуэла претендует на две трети территории Гайаны, поэтому отношения между двумя странами весьма прохладные.
В 1995 году, когда я впервые попал в Южную Америку, почти каждая страна там вела территориальные споры с кем-то из соседей. Кровавые войны за территорию в истории континента случались нередко; в одной из них Парагвай потерял почти все мужское население. У каждой страны была своя версия географических карт, и спорные территории методично упоминались в ежедневных прогнозах погоды как свои. Но к началу нашего века большинство этих споров было так или иначе улажено. До всех наконец-то дошло, что в наше время воевать за чужую землю глупо и бессмысленно. К тому же диктатур и фиктивных демократий, которым конфликты нужны, чтобы отвлекать население от созданных некомпетентностью правительства проблем, на континенте почти не осталось. Устояли только два оплота тупого упрямства: Аргентина с ее абсолютно высосанными из пальца претензиями на Фолклендские острова и пол-Антарктики и Венесуэла со столь же идиотскими утверждениями, что ей принадлежит большая часть Гайаны.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
