– А сейчас сиди здесь и помалкивай. Они сейчас бросятся тебя искать, а я скажу, что тебя не видел. И пусть они побеспокоятся.
Через какое-то время подошли двое: староста и одна девушка.
– Макар Петрович, вы не видели здесь Татьяну?
– Нет, не видел, а что случилось?
– Да понимаете, куда-то отошла, и нет.
– И давно нет?
– Да уже больше двух часов.
– Ну что, может быть, она в кустики пошла?
– Нет.
– Ну, тогда поищите по следам!
– Да мы следы-то все уже затоптали…
– Ну, она уйти не могла?
– Не могла она никуда уйти.
– Значит, она утонула.
– Как? – у них расширились глаза.
– А так, что пьяным возле реки делать нечего. Она выпивала?
– Да, мы вот тут ее уговорили, она никогда, говорит, не пила, а тут мы ее уговорили, а поскольку она вкуса вина не знала, мы в вино подлили водки…
– Тогда придется вам отвечать по всей строгости закона.
– Макар Петрович, вы что такое говорите…
– А что вы хотите? Если подтолкнули девушку практически к самоубийству, я еще не знаю, как это будет расценено.
Макар говорил так, чтобы это было слышно в палатке. Они ушли, продолжили поиски. Макар слышал, что они ссорятся, обвиняя друг друга, поэтому Макар решил, что урок они уже усвоили. Он сказал им, что Татьяна попалась к нему на удочку, пока он рыбачил, и сейчас находится в его палатке.
Макар вернулся в палатку и отпустил девушку к своим. Он слышал, что ребята набросились на нее с обвинениями, выговаривая ей, что та поступила нехорошо.
Через два дня Макар был дома. Вечером в его дверь кто-то позвонил. Он открыл дверь и увидел перед собой Татьяну. Она была вся заплаканная, да и перед Макаром не скрывала слез.
Она объяснила, что группа объявила ей бойкот за то, что она, якобы, поступила грубо. Она не стала говорить, как все было на самом деле, поэтому с ней теперь никто не хочет иметь никаких дел.
– Отпустите меня, Макар Петрович, домой. Можно я у вас переночую?
У Макара была двухкомнатная квартира. В одной комнате он всегда жил, а вторая комната у него была приспособлена как гостевая. Приезжали с заводов, приезжали друзья, поэтому там всегда было прибрано и имелось запасное белье.
Он накормил ее ужином. Девушка показалась ему очень голодной, поэтому он заварил чаю, положил перед ней колбасу и сыр, а сам вышел, чтобы она не стеснялась. Позже он показал ей гостевую комнату.
Утром она еще спала, Макар оставил записку, что он оформит ей бумагу, напишет о прохождении практики и купит для нее билет.
Так он и сделал. Когда он вернулся, то нашел ее уже одетой и с собранными вещами. Макар проводил ее и помог донести вещи.
…Вот и все, что он помнил об этой Татьяне. Она ночевала у него в квартире, но в другой комнате. Чтобы в близости быть… Такого не было. Но почему у нее ребенок… В то время… И родинки точно такие же, как у него… Макар отгонял от себя эту мысль, он точно был уверен, что в те годы после разрыва с Раисой он не прикоснулся ни к одной женщине.
6
Макар искал встречи с Татьяной. Она же всячески избегала его. Макар стал настаивать на встрече. Стал просить ее поговорить с ним. Она долго отказывалась, но в конечном итоге согласилась вечером встретиться в кафе.
Вечером они встретились.
– А где Макар?
– Макар с друзьями будет.
– Скажи, почему ты назвала ребенка Макаром, и почему он так похож на меня? Очевидно, отец кто-то из моих родственников, да?
Она посмотрела на него грустными глазами.
– Нет, Макар Петрович, ошибаешься. Это ты отец.
Макар не мог поверить в то, что слышит.
– Как, когда?
– Да, Макар. Это было тогда, когда ты меня вытащил из воды, когда ты меня откачал. Не сказали мы тогда в группе, что я чуть не утонула, что ты меня спас, поэтому они решили, что я просто убежала, напугать их решила. Они объявили мне бойкот. Деньги они у меня отобрали в счет удовлетворения морального ущерба. А ты меня тогда и накормил… Я решила уехать, я тогда пришла к тебе, ты меня пустил в гостевую комнату. А ночью… Ночью я услышала, что ты кого-то зовешь. Ты звал Раису. Я зашла к тебе… А ты такими нежными словами звал ее… И я пришла к тебе. Я легла рядом с тобой, ты обнял меня, стал ласкать, стал целовать, называть меня Раисой, птичкой, ласточкой… Я временами забывала, что я Татьяна, и будто отключалась в тот момент, когда ты меня ласкал и обнимал. Я чувствовала тебя всего, мне так было хорошо. И такими нежными казались мне слова, хоть они и относились не ко мне. И твои прикосновения были такими ласковыми и нежными. Я забылась, а ты… А ты меня ласкал. И случилось то, что должно было случиться. Я потом ушла, когда ты успокоился. Я тихо встала и ушла. Утром ты, когда встал и заглянул ко мне, то, наверное, подумал, что я спала, а я не спала, а только делала вид. Я видела, как ты собирался. Ты уехал, а я поднялась, приняла душ, убрала простынь с твоей постели – свидетельницу нашей близости, заправила новую и стала ждать тебя.
…Короче, я забеременела. Когда я вернулась в Ленинград, то через месяц почувствовала… Я взяла документы и уехала к родителям. Там я поступила на заочное. Окончила заочное. Я не хотела тебе ни говорить, ни сообщать, потому что это только мой ребенок. Потому что ты, когда говорил со мной, когда обнимал, ты не меня целовал и не меня обнимал. Ты обнимал другую женщину, которую ты любил, и я поняла, как сильно ты ее любил. Ты такой был нежный, такой ласковый, я до сих пор помню твои руки, твои ласки, хотя они не мне предназначались.
Да, Макар. Я видела, что ты ни разу не открыл глаза. Я боялась, что ты откроешь глаза и увидишь вместо Раисы меня, и все это уйдет. Поэтому я все это сохранила. Я так рада была… Когда у меня родился мальчик. И мальчик копия твоя. Ты посмотри: и даже родинки, как у тебя. Так что это ты отец. Можешь не сомневаться. Ты у меня был один. Единственный. Первый и последний.
…Макар сидел, молчал, смотрел на эту женщину и думал: Господи, за что так был наказан я, она…
– А как ты жила?
– Ну, как жила… Я вначале сказала папе все. Папа у меня умный, он понял. А когда мальчик подрастал, он вначале жил у моих родителей, а я… А я хотела быть к тебе ближе. Я хотела устроиться там, где ты. А потом решила, что нет, зачем я буду лезть к тебе. У тебя своя жизнь. Ты, может, опять вернешься к своей любимой. Поэтому я устроилась на работу там, где я могла о тебе все знать. Поэтому я о тебе все знаю, на каких станциях ты был, на каких станциях у тебя любовницы были и сколько их было…
– Позволь, позволь, откуда ты могла такое знать?
– О тебе говорили, как о настоящем Дон-Жуане.
