Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Однако он ставил телегу впереди лошади. Ключом к завершению войны были перемены в Пакистане. Пакистан был прибежищем для повстанцев из Талибана, используемым ими в качестве стартовой площадки для нападений и укрытия от американского возмездия. К тому времени мы уже знали, что Пакистан разрешал им так поступать, и знали причину этого. То был стратегический расчет, который нам и следовало изменить, не изменяя число наших войск в Афганистане.
В этом заключался аргумент Холбрука. Наращивание войск в Афганистане было бы полезным, если бы мы могли оказать давление на Пакистан, направив сигнал Исламабаду о том, что мы настроены решительно и что он напрасно упорствует в своей поддержке повстанчества, стараясь обеспечить контроль над Афганистаном. Напротив, Холбрук считал, что неразумно направлять больше солдат просто для того, чтобы они вели борьбу лицом к лицу с талибами. Однако, чтобы убедить Пакистан в том, что мы говорим серьезно, нам в первую очередь надо было доказать, что мы собираемся оставаться в Афганистане. Пакистанцы никогда не считали, что американское вмешательство было чем-то большим, чем просто препятствием на пути, и что им придется долго ждать подтверждения своей правоты. Холбрук думал, что мы попытаемся изменить стратегический расчет Пакистана или, по крайней мере, постараемся убедить его в том, что ему не нужен Талибан для реализации своих стратегических целей. Он мог бы работать и с нами, и с кабульским правительством. То было рискованное дело, и его следовало бы начинать с приложения гораздо больших усилий с целью налаживания наших отношений с Пакистаном. Даже если бы нам не удалось убедить Пакистан в здравом смысле перемен, то его занятость обсуждением данного вопроса могла бы дать преимущество во времени и пространстве, чтобы мы успели переломить ситуацию в Афганистане. К сожалению, пакистанцы столкнулись с тем, что никто не захотел занять их дискуссией, на что они рассчитывали.
Двойственность в действиях Пакистана частично была симптомом имеющейся у него обиды за то, что его обошли стороной, а потом, после того как предыдущая афганская война против Советов была выиграна и Советы были изгнаны в 1989 году, отнеслись к нему как к стране-изгою. Пакистан также чувствовал себя очень уязвимым в связи с молниеносным взлетом Индии, стратегическая ценность которой для Запада значительно возросла. Пакистанцы сильно блефовали и скрытничали. Мы же хотели, чтобы они раскрыли все свои карты. Удалось бы нам убедить их в том, что наши планы на Афганистан будут совпадать с их стратегическими интересами? Если бы удалось, возможно, со временем они смогли бы пересмотреть свои стратегические интересы так, чтобы они в какой-то мере стали ближе к нашим.
Холбрук заявлял, что у нас были важные интересы в Афганистане, но жизненно важные – в Пакистане, и что у нас было больше возможностей осуществить наши стратегические цели в Пакистане, чем в Афганистане. Если бы нам это удалось, это пошло бы на пользу и нам, и всему миру. Как он и предупреждал, мы всегда будем сожалеть о том, что вовремя не побеспокоились по этому поводу и что впоследствии утратили возможность это исправить. «Если нам не удастся направить Пакистан на иной курс, – говорил он, – через 20 лет это место превратится в огромный сектор Газа с населением в 300 миллионов человек: без электричества, без воды, переполненный радикально настроенными людьми и до зубов вооруженный ядерным оружием». Это напомнило мне слова, однажды сказанные в беседе одним офицером ЦРУ: «Пакистан будет оставаться нашей головной болью еще в течение долгого времени, мои внуки еще будут просыпаться среди ночи из-за Пакистана». Легко было убедить людей в Вашингтоне в том, что Пакистан является предвестником катастрофы. Гораздо сложнее убедить их в необходимости что-то предпринять.
Холбрук понимал, что Белый дом, Пентагон и ЦРУ хотели, чтобы Пакистан разорвал связи с талибами и сделал больше для борьбы с терроризмом. Но этого никогда не случилось бы без хотя бы некоего подобия нормальных отношений между двумя странами. Холбрук здесь предпочитал сравнение с айсбергом: «В отношениях есть надводная часть, – говорил он, – но есть и подводная». Подводная часть включает сотрудничество в области разведки и безопасности, к чему мы очень сильно стремимся, в то время как надводная часть представляет собой помощь и поддержку, которую мы оказываем Пакистану. Вот тут сравнение с айсбергом не работало. Некоторые страны, в отличие от глыб льда, делают большей надводную часть, что помогает стабилизировать общую ситуацию – по крайней мере, так заявлял Холбрук. А в 2011 году, после его смерти, айсберг просто затонул.
Уже в 2009 году половина дипломатического состава американского посольства в Пакистане работала больше на разведку и на борьбу с терроризмом, чем на дипломатию и развитие. Наше консульство в Пешаваре скрывало за кирпичными стенами разные антенны. И это того стоило. ЦРУ собирало важную разведывательную информацию по Пакистану, которая давала возможность американским беспилотным летательным аппаратам (БПЛА) наносить удары по целям Аль-Каиды и несколько раз позволяла предотвратить террористические удары на Западе. Администрация Обамы начала проводить удары БПЛА в Пакистане в массовом масштабе, ликвидируя структуру контроля и управления Аль-Каиды и выводя из строя всю организацию66. Даже при всей двойственности действий Пакистана и чинимых им проволочках между ЦРУ и МРУ по-прежнему имело место сотрудничество по Аль-Каиде, и все, что заявляла администрация по поводу успехов в борьбе с Аль-Каидой, зависело от этого сотрудничества67.
Однако охота за террористами не нашла поддержки среди населения Пакистана, а налеты беспилотников особенно раздражали пакистанцев. В открытых заявлениях власти отрицали какие-либо дела с Соединенными Штатами по этому поводу, но гражданам было совершенно понятно, что беспилотники летали с ведома властей и даже при их содействии. Пакистанцы считали, что БПЛА были свидетельством ежедневного нарушения суверенитета их страны, что демонстрировало ее слабость и беззащитность. Ходили нелепые слухи о побочном ущербе, о случайной гибели гражданского населения, когда беспилотники нацеливались на террористов. Неважно, что они ликвидировали множество террористов, включая главаря ТТП Байтуллу Мехсуда, печально известного джихадиста, который взял на себя ответственность за множество бомбовых атак на гражданское население и который, как считалось, повинен в убийстве бывшего премьер-министра Беназир Бхутто в декабре 2007 года. Гнев становился еще сильнее в связи с ростом количества налетов беспилотников в течение 2009-го и последующих годов.
Политика «не спрашивай, не говори» в отношении беспилотников устраивала пакистанских лидеров, но она имела разрушительное воздействие на американо-пакистанские отношения. Нам было известно, что вопрос о БПЛА был темой передач на телевидении в больших городах Пакистана, но наши руки были связаны. Для одной программы был повод – в местах, где действительно имели место атаки беспилотников, ближе к ФУГП, это не выглядело как провокация. Там местные точно знали, куда попадают ракеты и в кого, и у местных не было особой любви к тем, на кого они нацеливались. Но тема беспилотников была секретной в правительстве США. Нельзя было говорить о них открыто на публике и тем более обсуждать, кого они поражают и какова их результативность. Сотрудники посольства называли беспилотники «волдемортами» по имени злодея из «Гарри Поттера» лорда Волан-де-Морта – Того-кого-нельзя-называть.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
