Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Воодушевленный присутствием Гектора, развалившегося на стуле в четырех футах от него, Перри говорил быстро и горячо, глядя не в пространство, как это традиционно делают ораторы, но прямо в орлиные глаза собеседника — а иногда на проныру Люка, который сидел рядом со своим начальником и внимательно слушал.
Лишенный сдерживающего фактора в лице Гейл, Перри свободно нашел общий язык с обоими. Он изливал перед ними душу, точно так же, как Дима исповедовался ему самому — лицом к лицу, мужчина с мужчиной. Признание — это совместное действие. Перри восстанавливал в памяти диалоги с безупречной точностью, как свои знаменитые цитаты, и не прерывался, чтобы поправиться.
В отличие от Гейл, которая обожала подражать чужим голосам, Перри то ли просто не умел этого делать, то ли ему не позволяла какая-то нелепая гордость. Но в ушах у него по-прежнему звучал резкий акцент Димы, а перед мысленным взором стояло вспотевшее лицо, так близко, что еще дюйм — и они бы стукнулись лбами. Рассказывая, Перри вновь чувствовал запах перегара, слышал хриплое дыхание собеседника, видел, как тот наполняет свой стакан, мрачно рассматривает его, а потом опорожняет одним глотком. Он невольно становился Диме другом и соратником — подобные узы мгновенно и неизбежно связывают двух альпинистов, зависших над обрывом.
— Но ведь в дымину пьян он не был, правда? — уточнил Гектор, отхлебывая виски. — Скорее вел себя как любитель выпить в компании, вполне устойчивый к алкоголю?
Разумеется, согласился Перри. Никакой пьяной сентиментальности, язык у него не заплетался, слова не путались. Он был в своей стихии.
— Готов поклясться, если бы на следующее утро нам довелось встретиться на корте, он играл бы как обычно. У него внутри — огромный мотор, который работает на алкоголе. И Дима этим гордится.
Перри как будто уже и сам этим гордился.
— Как сказал бы поэт… — Гектор оказался, как и Перри, поклонником Вудхауза, — лишняя пара стаканчиков ему только на пользу?
— Именно, сэр, — подхватил Перри, и оба засмеялись. Им вторил Люк, который с момента прихода Гектора играл роль без слов.
— Не возражаете, если я задам вопрос, касающийся нашей безупречной во всех отношениях Гейл? — спросил Гектор. — Не очень трудный, средний.
Перри насторожился.
— Когда вы вернулись с Антигуа в Англию, — начал Гектор, — через Гатвик, если не ошибаюсь…
Да, аэропорт Гатвик, подтвердил Перри.
— …там вы расстались. Я прав? Гейл, спеша вернуться к служебным обязанностям, поехала на Примроуз-Хилл, а вы — в Оксфорд, чтобы написать свое бесценное сочинение.
Правильно.
— Что вы решили… точнее, о чем договорились в тот момент касательно вашего дальнейшего пути?
— Пути куда?
— Выходит, что к нам.
Перри помедлил, не понимая цели вопроса.
— Ни о чем мы не договаривались, — осторожно ответил он. — По крайней мере, вслух. Гейл сделала свое дело. Мне предстояло сделать свое.
— Порознь?
— Да.
— Вы не общались?
— Общались. Только не по поводу Димы.
— Потому что…
— …она не слышала, о чем мы разговаривали в «Трех трубах».
— И, так сказать, по-прежнему пребывала в счастливом неведении?
— Вот именно. Да.
— И пребывает поныне, насколько вам известно. Пока вы можете хранить тайну.
— Да.
— Вы сожалеете о том, что мы попросили ее присутствовать на сегодняшней встрече?
— Вы сказали, что вам нужны мы оба. Я так и передал Гейл. Она согласилась приехать, — ответил Перри, темнея лицом от раздражения.
— Видимо, Гейл действительно была не прочь. Иначе бы она отказалась. Сильная духом женщина. Не из тех, кто слепо повинуется.
— Да. Вы правы, — сказал Перри и вздохнул с облегчением, когда Гектор блаженно улыбнулся в ответ.
Перри описывает крошечную комнатку, куда Дима отвел его для разговора, — «воронье гнездо», как он его называет, шесть на восемь, на самом верху узкой лестницы, которая начиналась в углу столовой. Неуклюжая башенка из дерева и стекла, на шестиугольном основании, с видом на залив; морской ветер бился в доски, и ставни громко скрипели.
— Это было, пожалуй, самое шумное место в доме. Наверное, поэтому Дима его и выбрал. Вряд ли в мире существует устройство, способное подслушивать сквозь такие помехи. — Перри добавил загадочным голосом человека, который описывает свой сон: — Дом вообще был очень… разговорчивый. Три трубы, три ветра. И эта коробочка, в которой мы сидели нос к носу.
Лицо Димы было в дюйме от моего, повторяет Перри, и тянется через стол к Гектору, чтобы наглядно показать.
— Сначала мы очень долго сидели молча и смотрели друг на друга. Думаю, он сомневался. В себе и во мне. Сумеет ли он выдержать все это до конца? Подходящего ли человека он выбрал? А я хотел, чтобы Дима убедился в правильности своего выбора. Скажете, бред?
Судя по всему, Гектор ничего подобного не скажет.
— Дима пытался преодолеть огромное препятствие в своем сознании — полагаю, в этом и есть суть всякой исповеди. Наконец он резко спросил — хотя его вопрос скорее прозвучал как требование: «Ты шпион, Профессор? Английский шпион?» Сначала я подумал, что он меня обвиняет. Потом понял: Дима рассчитывает, даже надеется, что я скажу «да». Я ответил: нет, извините. Я не шпион, никогда им не был и не буду. Я обыкновенный учитель, вот и все. Но он не поверил. «Многие англичане работают на разведку. Лорды. Джентльмены. Ученые. Я знаю. Вы все играете честно. В вашей стране — власть закона. И у вас хорошие шпионы». Я повторил: нет, Дима, нет, говорю вам — нет, я не шпион. Я ваш партнер по теннису и университетский преподаватель, который намерен изменить свою жизнь. Наверное, мне следовало возмутиться. Но что значит «следовало бы»? Я угодил в параллельный мир.
— И попались на крючок, спорим! — вставляет Гектор. — Я бы что угодно отдал, чтобы оказаться на вашем месте! Даже в долбаный теннис научился бы играть!
Да, «попался на крючок» — правильное выражение, признает Перри. В облике Димы, сидящего в полумраке, было нечто непреодолимо притягательное. Как и в его словах, доносившихся сквозь шум ветра.
Вопрос Гектора — трудный, легкий или средний — был задан так деликатно и дружелюбно, что прозвучал почти как утешение:
— Полагаю, несмотря на вполне понятное предубеждение в отношении нас, вы на мгновение пожалели о том, что не работаете на разведку?
Перри нахмурился, неловко почесал в затылке — и промолчал.
— Знаешь Гуантанамо, Профессор?
Да, Перри знает Гуантанамо. Он протестовал против нее всеми доступными способами. Но что Дима имеет в виду? С чего вдруг Гуантанамо столь «важна и безотлагательна» для Великобритании — цитируя письменное воззвание Тамары?
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
