— Хорошо, пожалуй, выпью еще кофе, — неохотно соглашаюсь я, усаживаясь обратно за стол. Бедный Карл — я совсем не хотела показаться грубой. Надо хотя бы попытаться завязать с ним светскую беседу.
Он широко улыбается мне, и я чувствую очередной укол совести. Ведь он не виноват, что я вернулась жить к бабушке. Он привык, что они раньше были здесь только вдвоем, а я взяла и нарушила их с Рут уединение.
— Рут рассказала мне, что ты нашла какую-то сумочку, — пытается он начать дружеский разговор.
— Да, нашла. Коллекционную, от «Шанель». Мне крупно повезло, — говорю я, радуясь тому, что у нас нашлась тема, которую мы можем спокойно обсудить. Нужно отдать ему должное.
— Это точно. Выходит, ты нашла одну из этих коллекционных штучек?
— Получается, да, — отвечаю я. — Такой шанс выпадает один на миллион.
— А еще, я слышал, там было письмо, — он тянется за чашкой, и моему взору открываются волосатое бедро и его зад. Я понимаю, что под кимоно у него ничего нет. С трудом сглотнув, я пытаюсь забыть об этой пикантной подробности.
— Очень грустное письмо.
— Рут говорила, ты собираешься разузнать побольше о владелице сумочки.
— Да, не знаю, что из этого получится, честно говоря. Женщина, которой она принадлежала, скончалась несколько месяцев назад, так что на самом деле я оказалась в тупике.
— Это я тоже знаю. Но у тебя ведь осталась какая-то ниточка? Ее сиделка?
Он насыпает в чай, сделанный им для Рут, пол-ложки сахара и тщательно перемешивает, как будто хочет, чтобы все было идеально.
— Есть, — улыбаюсь я ему; бедный мужчина отчаянно пытается поддержать со мной любезный разговор, это так мило с его стороны. — У меня есть ее координаты и все такое, но когда я попыталась найти в справочнике ее номер, то обнаружила, что его там нет.
— Вот облом, — расстраивается он. — А где конкретно она живет?
Я называю ему адрес на Кайлмор-Уэй, и глаза Карла загораются от восторга.
— Господи, я ведь отлично знаю это место! — восклицает он. — Это же сразу за каналом. Чудный старенький район — там не люди живут, а сама добродетель.
Подумав немного, он прислоняется к прилавку и задумчиво складывает руки на груди.
— Ты должна попытаться найти ее, — заявляет он. — Попытаться узнать еще что-нибудь.
— Не думаю, что я осмелюсь поехать туда, — признаюсь я. — У меня не хватит духу.
— Разумеется, хватит! — говорит он. — Да и что тебе терять?
— Что здесь происходит? — в комнату засовывается всклокоченная голова Рут. Ее кудряшки растрепаны, по глазам видно, что она еще не проснулась.
— Я делал тебе чай, милая, — с приветливой улыбкой сообщает ей Карл. — Как раз собирался принести его тебе наверх.
— Не очень-то ты торопился, — укоряет она его. Бабушка зевает, но все же усаживается за кухонный стол, сложив руки перед собой.
— Сделать тебе какой-нибудь тост? — спрашивает он, не сводя с нее глаз и пытаясь всячески услужить.
Она добродушно отмахивается от него:
— Нет-нет, не нужно, правда. Расскажите-ка мне лучше, о чем это вы двое так мило беседовали?
— Я как раз говорил Коко, что ей нужно съездить к этой сиделке, ну, к той, на которую она вышла. Она живет прямо за каналом, — объясняет Карл.
— Но мне не кажется, что это хорошая идея, — начинаю я.
— Почему же? — перебивает меня Рут. — Ты решила отказаться от своих поисков?
— Я такого не говорила. Но, быть может, мне стоит оставить эту женщину в покое.
Я все чаще вспоминаю слова Кэт по этому поводу и все больше убеждаюсь в ее правоте. Чего я добьюсь своим расследованием? Наверное, нужно просто оставить себе сумку и выбросить из головы письмо.
— Что за бред! — фыркает Рут. — Ты не можешь сдаться — ты нашла эту сумочку не просто так. Карл прав: тебе обязательно нужно встретиться с этой женщиной, Мэри Мур, и послушать, что она тебе расскажет.
— А вдруг ее рассказ прольет свет на все загадочные обстоятельства этой истории? — добавляет Карл.
— Звучит интригующе, — вздыхает Рут. — Мне вот интересно, кто же такая эта Тэтти Мойнихан? Чем она занималась? Где жила?
— И почему она пожертвовала все свои деньги на благотворительность? — продолжает любовник моей бабушки.
Пока они высказывают разные предположения, в моем воображении возникают десятки возможных вариантов развития событий. Я бы с радостью съездила туда и нашла эту сиделку, чтобы узнать побольше о Тэтти и попытаться собрать по кусочкам историю ее жизни, но меня охватывает волнение.
— Что же я ей скажу? — спрашиваю я, перебивая Рут и Карла. — Она наверняка решит, что я — какая-то городская сумасшедшая, если я вот так просто свалюсь на нее, как снег на голову, со всеми этими вопросами.
Рут крепко задумалась. Помолчав немного, она вдруг торжествующе поднимает палец и радостно восклицает:
— Придумала! Мы ведь давно хотели свозить тот столик из сандалового дерева к политурщику. Его мастерская находится как раз возле канала. Ты бы могла заглянуть к ней, будто бы случайно проходя мимо, и попутно задать парочку вопросов. Так что странной она тебя точно не сочтет. И выходит, что ты скажешь ей чистую правду.
— А что потом? Спросить ее, знает ли она что-нибудь об этом письме? — недоумеваю я.
— Да! — кивает Рут.
— Но, Рут, это же не расследование «Великолепной пятерки»[12], — возражаю я, однако, не в силах больше сдерживаться, заливаюсь смехом, заражаясь ее энтузиазмом. В детстве я обожала эти рассказы: Рут читала их мне снова и снова, пока мама колесила по Франции, а они с дедушкой растили и воспитывали меня.
— Знаю, это больше похоже на «Нэнси Дрю», и за тобой — роль Нэнси, — поправляется она. Ее глаза сияют, она увлечена историей загадочного письма из сумочки даже больше меня, если это вообще возможно.
— Тогда поедем со мной, раз уж ты так хочешь продолжить наше расследование, — предлагаю я.
Но она качает головой:
— Не поеду. Если на пороге этой женщины появятся целых две незнакомки, это будет слишком подозрительно. Мы можем ее спугнуть. Правда, Карл?
— Ты бы могла посидеть в машине и подождать ее, — возражает Карл.
— Нет, не могу — кто-то должен остаться здесь и смотреть за лавкой, — отвечает она. — Сегодня утром к нам заявится Анна.
Краем глаза я замечаю, что Карл едва заметно передергивается при упоминании этого имени. Должно быть, моя тетушка отчего-то заставляет его нервничать.
— А откуда ты знаешь? — спрашиваю я. Анна никогда раньше не предупреждала нас о том, что собирается нанести нам визит, — она просто врывалась в нашу лавку, будто пытаясь поймать нас на горячем.
