— А чем владела семья Старидесов? — спросила Маргарита.
— Они известные судовладельцы.
— Но Роман ничего в этом не смыслит!
— А это не имеет значения. Компания хорошо управляется. Ну что, вы готовы? Тогда поедем в Ираклион. Думаю, он там от волнения с ума сходит. Знаете, Маргарита, он вчера приехал такой счастливый, каким я его никогда прежде не видел! Наверное, он очень вас любит. Ну, бог даст, теперь все будет хорошо! — Коста перекрестился. — Только бы побыстрее поймали этого негодяя. Но, думаю, это просто вопрос времени. Наша полиция сумеет себя показать! Это дело чести!
Они сели в «Мустанг», и Коста вывел машину на дорогу. Ехали они, на взгляд Маргариты, слишком уж рискованно, особенно если учесть петляющую над скалами дорогу, и у нее от ужаса замирало сердце, когда Теодоракис лихо вписывался в очередной поворот.
У палаты Романа дремали два молодых парня в форме, от которой, скорее всего, с удовольствием бы избавились, потому что было жарко и душно, кондиционеры в коридоре не работали, и полицейские изнывали на своем посту мечтая только о том, чтобы их наконец сменили. Они лишь бегло взглянули на девушку и пропустили ее. Коста деликатно остался за дверью.
— Роман! — крикнула Маргарита, бросаясь к кровати, на которой, замотанный в бинты, лежал ее возлюбленный. Его вид ее страшно напугал, и она подумала, что все гораздо серьезнее, чем она предполагала.
— Марго… — произнес он, еле шевеля запекшимися губами, но глаза его лучились от радости, — ты пришла. Я до этого момента все сомневался, боялся, что ты передумаешь…
— Нет! Уже нет. Ты не представляешь, как я была потрясена, когда увидела эту обгоревшую машину и полицию! Я виновата! Какая же я была дура!
— Почему ты так говоришь?
— Потому что на пляже я заметила этого парня, он следил за тобой, а я решила, что мне просто показалось.
— Не вини себя. Я сам давно бдительность потерял. Поверил, что эта история закончилась. И знаешь, я бы ни за что не вернулся в Москву, и вообще ничего бы не стал предпринимать по отношению к тебе, если бы знал, что хоть один из этих подонков жив!
Она взяла его забинтованную руку и прижалась губами к ладони. По ее щекам потекли слезы, но это были слезы облегчения.
В этот момент в палату вошел врач и прихрамывающей походкой приблизился к капельнице, что-то там повернул, поменял лекарство, проверил и уже собрался уходить, но тут Маргарита увидела, что лицо его почему-то скрыто хирургической маской, а шапочка надвинута слишком низко. И, главное, что привлекло ее внимание, — его руки. Слишком длинные, свисающие чуть не до колен, и эта сутулость, эта худоба… Она закричала, и на ее крик в палату ворвались полицейские.
— Это он! Он! — Маргарита мгновенно сориентировалась, пока псевдодоктора скручивала пара крепких, наконец-то проснувшихся парней, и выдернула иглу из вены Романа.
Все произошло так быстро, что бандит не успел опомниться, да и сам Роман смотрел на Марго ошеломленными, широко распахнутыми глазами. Вслед за полицией в палату ворвались медсестра и всклокоченный доктор, уже настоящий.
— Он успел?! — прокричал врач.
— Нет! — ответила Маргарита, поняв, что именно спросил ее доктор, без всякого перевода, и он тоже понял ее и вздохнул с облегчением, вытирая выступивший на лбу пот.
Когда улеглась вся суета, когда Маргарита уже дала показания в полиции, Коста предложил ей отправиться отдохнуть, но ей хотелось только одного — снова увидеть Романа, удостовериться, что с ним все в порядке, сказать ему… Она не знала, что она ему скажет, но разве в словах дело? Она больше не была для него «Потерянной навсегда». Как и он для нее, вернувшийся, вернувшийся окончательно. И ей так хотелось в это верить!
— Ты больше никуда не сбежишь от меня? — прошептал он, когда она села рядом на кровать, осторожно, боясь потревожить, причинить ему боль каким-нибудь неосторожным движением.
— Нет. Не сбегу. Помнишь, как ты говорил мне про волшебную птицу Феникс?
— Конечно, помню.
— Так вот. Я теперь понимаю, почему Феникс через определенное время сжигает себя до тла.
— И почему же? — Роман сделал попытку улыбнуться, но лишь поморщился от боли.
— Потому что так он отбрасывает прошлое, чтобы родиться заново. Просто прошлое, со всеми его проблемами, которые когда-то не были решены, со всеми обидами и поражениями, да пусть даже и с победами — его нужно оставить позади. И…
— Начать жить заново, это ты хочешь мне сказать?
— Именно так. Если, конечно, ты не возражаешь!
Вместо ответа он посмотрел на нее своими удивительными светлыми глазами, и на этот раз в них не было даже намека на лед, он растаял, превратившись в чистую, ничем не замутненную воду, в которой Маргарита увидела свое отражение.
