Книга Игра в пятнашки - Рекс Стаут

Следующим утром, в четверг, я получил доход с вложений. Мне требовался хоть какой-то сдвиг. По делу Ирби никакие шаги не предпринимались. Положим, затевать что-либо в среду вечером после ужина было действительно поздновато, но что мешало нам подсуетиться в четверг утром?

В тысячный раз я пришел к выводу, что темперамент мой никак не годится для работы на Ниро Вульфа. Будь он иным, меня давно перестала бы раздражать его прозаичная посылка, будто, за исключением отдельных не терпящих отлагательства случаев, приступать к работе до его сошествия из оранжереи в одиннадцать часов бессмысленно.

На мой взгляд, теперешний случай как раз относился к разряду особых и безотлагательных. Между тем к девяти часам, когда я успел уже не только побриться, принять душ, одеться, сойти вниз, поздороваться с Фрицем, позавтракать и прочитать утреннюю газету, из которой среди прочего узнал, что обвинений в убийстве Присциллы Идз и Маргарет Фомос так никому и не предъявили, но и прошел в кабинет, где просмотрел утреннюю почту, – так вот к девяти часам никаких указаний сверху не последовало. Поэтому я позвонил в оранжерею по внутреннему телефону и спросил у Вульфа:

– Вы сами пригласите гостей на вечеринку или это сделать мне?

– Никаких приглашений, пока мы не будем уверены, что залучим к себе мистера Хэя.

Естественно, он рассердился.

– Хэй прилетает в три.

– Или никогда.

В этом-то и заключалась проблема. По его глубочайшему убеждению, никогда нельзя ожидать, что какой-либо самодвижущийся аппарат, начиная с мотороллера и кончая океанским лайнером, непременно прибудет в пункт назначения; полагаться на это может только тупица. Здесь я ничего поделать не мог. Закончив разговор с боссом, я тотчас же позвонил в авиакомпанию «Пан-Атлантик», где мне сообщили, что рейс 193 должен прибыть по расписанию. Я встал и положил почту Вульфу на стол, и тут зазвонил телефон. Я снова сел и снял трубку.

– Офис Ниро Вульфа. Арчи Гудвин у телефона.

– Это Арчи Гудвин?

– Именно.

– Это Сара Яффе, мистер Гудвин.

– Судя по голосу, действительно вы. Доброе утро.

– Доброе утро. Я решила… Как у вас дела?

– Прекрасно. А у вас?

– У меня тоже прекрасно. Я только позавтракала и решила позвонить вам. Стол был накрыт для меня одной.

– Чудесно. Так вы со временем сбережете от битья массу посуды.

– Я сберегу гораздо больше. – Пауза. – Вы забрали пальто и шляпу.

– Забрал, только, ради бога, не говорите, что они вам нужны. Я от них избавился.

– Они никогда не понадобятся мне снова. – Сказано это было довольно уверенно. – Когда я вышла в прихожую, спустя долгое время после вашего ухода, и увидела, что пальто и шляпа исчезли, то заревела, как маленькая. А перестав реветь, испугалась. Испугалась, что реву из-за пропажи пальто и шляпы, но потом осознала, что расплакалась по другой причине, только не знаю какой. Впрочем, меня это совсем не беспокоило. Ведь одно мне было известно наверняка: я рада, что пальто и шляпа наконец-то исчезли. И еще я поняла, что вы сделали чудесную вещь, хоть я и вела себя не лучшим образом. Наверно, вы всё про меня поняли. Я ужасная трусиха. Всегда была такой. Вчера днем трижды пыталась вам позвонить, но палец никак не мог повернуть диск – вот до чего я труслива.

– Вы могли бы…

– Пожалуйста, не надо! Дайте мне закончить, а то я никогда не договорю. Я спала хорошо, как мне уже давно не спалось… Черт знает как давно. Я просто чудесно выспалась! А за завтраком – там же, где вы вчера сидели со мной, – я отдала себе отчет в том, что́ произошло. И еще осознала, что обязана исполнить все, о чем вы меня просили, все… Подождите, конечно же, нет… Я хочу сказать – все, о чем бы вы меня ни попросили… То есть все, что в моих силах. Поэтому просто скажите мне, чего вы хотите.

– Я сказал вам вчера.

– Да, но я не очень хорошо помню.

Я терпеливо и обстоятельно объяснил, но она как будто слушала не слишком внимательно, судя по паре вопросов, и я снова пустился в разъяснения. Она пообещала быть у нас в кабинете к одиннадцати.

Я предложил ей прихватить своего адвоката, но она ответила, что не хочет посвящать его в это дело: он может не одобрить нашу затею, а ей не хочется с ним спорить. Я не настаивал, поскольку мы все равно собирались просить Натаниэля Паркера действовать от ее имени, а лучшего юриста она вряд ли могла сыскать.

Сара предупредила меня:

– Не думаю, что я все еще не в себе, но смелее не сделалась, так что для меня это храбрый поступок. Надеюсь, вы понимаете.

Я подтвердил, что все понимаю и высоко ценю.

Утро тут же заиграло новыми красками. Первым делом я поднялся в оранжерею и сообщил Вульфу, что тридцать центов, в которые обошелся крюк на такси до склада Армии спасения, оказались прекрасным вложением, а в ответ получил указания.

Вернувшись в кабинет, я взялся за дело. Первым в списке шел звонок Паркеру. Требовалось изложить ему все в подробностях, ознакомив не только с именами, адресами, событиями и намерениями, но также целью и планом нашего демарша.

Особого восторга он не проявил, что было для меня не внове, а также дал понять, что, представляя миссис Яффе в суде, намерен отстаивать прежде всего ее интересы. Зная, что в случае нужды он отдаст Вульфу правый глаз, я уверил: если вдруг в результате нынешней затеи его вышибут из адвокатской коллегии, мне, возможно, удастся устроить его складывать бумажные салфетки.

Признаю, шутка вышла никудышная, но даже будь она искрометной, он бы все равно ее не оценил. Эти законники просто не понимают острот насчет лишения адвокатского статуса. Уж слишком много времени и денег расходуется для его получения.

Военный совет, начавшийся у нас в одиннадцать часов, обернулся крупным успехом, без особых нареканий с чьей-либо стороны. Миссис Яффе опоздала на десять минут, но в остальном я мог ею гордиться и по завершении встречи всерьез подумывал, не называть ли мне ее просто Сарой.

Она ни в коем случае не была дурочкой, способной лишь кивать, поскольку ничего лучшего в голову просто не приходит. Пришлось разъяснить ей дело во всех подробностях: что необходимо сделать, почему, когда и кому. В основном эта миссия выпала на долю Паркера, раз уж она являлась его клиенткой.

Паркер, высоченный, шесть футов и четыре дюйма, не имеющий иной защиты для своих костей от непогоды, кроме дубленой кожи, был настроен весьма скептически. В какой-то момент я даже думал, что он собирается умыть руки. Однако в конце концов он признал, что задуманную нами акцию можно предпринять без особого риска для его репутации юриста и жизни, а также свободы и благополучия клиентки.