Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Внимательно изучив обуглившуюся оконную решетку, он достал из кладовой переносную проволочную клетку и несколько усовершенствовал свою перчатку.
Теперь перчатка представляла собой куклу, сшитую из желтой ткани и украшенную лиловыми и синими лоскутками. Разумеется, она не больно-то походила на изображенного в книге феникса, но, с другой стороны, птицы никогда не отличались особой наблюдательностью.
Только что вылупившиеся птенцы готовы принять за родителей практически что угодно. Всякий человек, подкладывавший яйца других птиц под наседку, знал: любого птенца можно заставить считать себя цыпленком – и случай с беднягой Вильямом служил тому убедительным доказательством .
Разумеется, тот факт, что юный феникс никогда не видел своих родителей, а стало быть, понятия не имел, как они выглядели, мог послужить некоторой помехой – ведь птичье доверие нужно будет как-то завоевать, однако это было неизведанной территорией, а Ходжесааргх был готов использовать любой шанс. Например, приманку. Он взял мясо и даже зерно, хотя, судя по рисунку, птица была явным хищником. Кроме того, на тот случай, если феникс предпочитал питаться горючими материалами, Ходжесааргх прихватил пакетик нафталиновых шариков и пузырек рыбьего жира. Использовать силки и тем более птичий клей Ходжесааргху не позволяла гордость. Да и вряд ли они годились для ловли такой птицы.
Не зная, что еще может пригодиться, Ходжесааргх переделал утиный манок, пытаясь добиться звука, который давно умерший сокольничий описал как «пахожий на канючий крик тока боле низкий». Результат получился не вполне удовлетворительным, но, с другой стороны, быть может, юный феникс тоже не знает, как должен звучать его настоящий крик. Так или иначе, манок мог пригодиться, и правду говорят: не попробуешь – не узнаешь.
Наконец Ходжесааргх выступил.
И скоро темные, окутанные туманом холмы огласил звук, больше похожий на вопль вошедшей в глубокое пике утки.
Матушка Ветровоск вышла из домика еще до рассвета. Небо на горизонте только начинало сереть, а на листьях искрился мокрый иней.
Столько всего предстояло сделать…
Она захватила с собой лишь то, что уместилось в небольшую заспинную котомку. Помело осталось стоять в углу, возле печки.
Дверь матушка оставила открытой, подперев ее булыжником, а потом, так ни разу и не оглянувшись, матушка Ветровоск скрылась в лесу.
В деревнях, встречая прячущийся за облаками рассвет, начинали кукарекать петухи.
Примерно через час на лужайку мягко опустилось помело. Нянюшка Ягг спрыгнула с него и поспешила к задней двери домика.
Ее нога наткнулась на что-то твердое, державшее дверь открытой. Некоторое время нянюшка свирепо таращилась на булыжник, как на какое-то опасное существо, потом аккуратно обогнула его и вошла в темный дом.
Но буквально через несколько минут снова появилась, явно чем-то обеспокоенная.
Нянюшка подошла к кадке для дождевой воды, разбила рукой тонкий ледок, достала один из осколков, внимательно рассмотрела его и отбросила в сторону.
О нянюшке Ягг могло сложиться весьма превратное впечатление, но, с другой стороны, именно этого она и добивалась. Наиболее распространенной ошибкой было мнение, что ее мысли не распространяются глубже дна стакана.
Со стоявшего рядом с домиком дерева заругалась сорока. Нянюшка швырнула в нее камнем.
Еще через полчаса появилась Агнесса. По возможности она предпочитала передвигаться на своих двоих. Не всякое помело допускало подобный перевес.
Нянюшка Ягг сидела в кресле прямо за дверью и курила любимую трубку. Завидев Агнессу, она приветливо кивнула.
– Все, ушла, – сообщила нянюшка.
– Ушла? Когда она нам так нужна? – изумилась Агнесса. – Что это значит?
– Это значит: нету ее, и дело с концом, – объяснила нянюшка.
– Может, она просто вышла? Ну, куда-нибудь отлучилась?
– Она ушла, – повторила нянюшка. – Часа два назад, насколько я могу судить.
– Но как ты это узнала?
Совсем недавно, возможно, еще вчера вечером, нянюшка сослалась бы на некие тайные ведьмовские чары. То, что она не стала делать загадочное лицо, лишний раз говорило о том, насколько она встревожена.
– Утром, в любую погоду, она первым делом умывается в кадке для дождевой воды, – пояснила нянюшка. – Кто-то разбил там лед примерно часа два назад. Можешь посмотреть, вода снова успела замерзнуть.
– И все? – вскинула брови Агнесса. – Но может, у нее какое дело срочное возникло…
– Иди сюда, – велела нянюшка, вставая с кресла.
Кухня была безукоризненно чистой. Буквально каждая плоская поверхность была тщательно вытерта. Очаг был вычищен от углей, и там высилась аккуратная стопка свежих поленьев.
На кухонном столе стояли три чашки и три тарелки, рядом с которыми лежали три ножа, тесак, три вилки, три ложки, два черпака, ножницы и три свечи. Чуть сбоку пристроилась деревянная шкатулка с нитками, иголками и булавками…
Начищено было все, что только могло быть начищено. Даже старые оловянные подсвечники были надраены так, что блестели.
Агнесса почувствовала, как внутри ее все вдруг стало сжиматься. Сами ведьмы владели очень немногим. Владельцем вещей был, как правило, дом. Нельзя уносить то, что тебе не принадлежит.
Все вещи были разложены так, словно кто-то составлял их опись.
За ее спиной нянюшка Ягг грохотала ящиками древнего комода.
– Она навела порядок, – сказала нянюшка. – Даже чайник очистила от ржавчины. В буфете ничего нет, кроме высохшего сыра и печенья, которое можно есть, только если ты решил покончить жизнь самоубийством. В спальне тоже все прибрано. Табличка «Я НИ УМИРЛА» висит за дверью. Ночной горшок такой чистый, что из него чай можно пить. Я, конечно, никогда не буду этого делать, но мало ли кому что в голову придет… А еще она взяла шкатулку из комода.
– Какую шкатулку?
– В ней она хранит разные мелочи, – пояснила нянюшка. – Меморорабилилии…
– Мемо… что?
– Ну, знаешь… подарки, все такое прочее. То, что принадлежит лично ей…
– А это что? – спросила Агнесса, поднимая зеленый стеклянный шар.
– А, это Маграт ей передала, – откликнулась нянюшка, поднимая угол коврика и заглядывая под него. – Поплавок от рыбацких сетей, который мой Уэйнчик с моря привез. Рыбацкое яйцо называется.
– Не знала, что у рыбаков стеклянные яйца, – брякнула Агнесса.
Но тут же застонала про себя и принялась покрываться густым румянцем. Впрочем, нянюшка ничего не заметила. И тогда Агнесса окончательно поняла, насколько серьезна возникшая ситуация. Таких оговорок нянюшка никогда не спускала, она кидалась на тебя, как кошка – на мышь. Даже в простом пожелании доброго утра нянюшка могла усмотреть нечто этакое. После чего тема развивалась, углублялась и расширялась. «Рыбаков со стеклянными яйцами» хватило бы ей на неделю. Завидев кого-нибудь – знакомого, незнакомого, – она летела бы к нему сломя голову: «Ни за что не догадаешься, что недавно ляпнула Агнесса Нитт…»
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
