В душе ее загорелась надежда, что бриллианты нашлись — может, в кармане у Скруттона. Но по выражению лица дедушки Лесли поняла, что разговор чрезвычайно его расстроил. Она догадалась, о чем пойдет речь, еще до того, как Хильярд всхлипнул:
— Знаешь, кто напал на меня вчера ночью?
— Узнала несколько минут назад, деда. Мне Анна сказала. Ты понятия не имел, так ведь?
Старик удрученно покачал головой:
— Как бы мне хотелось, чтобы все это оказалось неправдой! Уж лучше бы это был совсем чужой человек. Видишь ли, я столько лет считал, что Скруттон мертв! Хотя не скрою, в последнее время меня терзали смутные сомнения и страхи. После того случая с запиской меня начал одолевать — да, именно одолевать! — ужас, что он покинул свою могилу и вернулся в мир живых. — Хильярд будто сам с собой разговаривал, и Лесли с благоговейным трепетом слушала его исповедь. — Не тело, а его мятежный злобный дух, принявший эту форму, чтобы отомстить мне за то, что я якобы сделал с ним. Но он же не прав, совершенно не прав! Я ни за что не бросил бы его на растерзание этих дикарей, если бы имелся хоть один, пусть малюсенький шанс вырвать его из их лап!
Легкий вздох, неясное движение в его сторону, желание выразить свое сочувствие и симпатию привлекли его внимание, и Хильярд повернулся к внучке, будто вынырнул из своих воспоминаний на поверхность реальности.
— Я никогда не рассказывал тебе, Лесли, потому что… ну, история эта не из приятных, да я и не видел смысла копаться в прошлом.
— Если ты говоришь о том случае, когда вы вместе наблюдали за тем… тем жертвоприношением, так Анна уже мне рассказала. Да и в твоей книге про это написано. Дедуля, я убеждена — ты ни за что на свете не бросил бы человека умирать!
— Конечно, я мог бы сделать попытку спасти его, но времени на раздумья не оставалось, и я совершенно точно знал, что шансов у меня — ноль. Я просто разделил бы с ним его участь, вот и все.
— Но ему все равно каким-то чудом удалось сбежать, — напомнила деду Лесли.
— Шут его знает, как он сумел это устроить. Но подозреваю, без женщины тут не обошлось. Парень он был хоть куда плюс к тому имел подход к слабому полу. Однако, как бы жестоко это ни звучало, во всем произошедшем виноват только он один, и больше никто! Я не раз предупреждал его, что наша безопасность, и я даже сказал бы — наша жизнь, зависит от нашей неподвижности. Мы не просто должны были сидеть тихо словно мыши, мы не должны были шевелиться, совсем! Эти дикари подняли такой шум, что на щелканье затвора фотоаппарата никто не обратил никакого внимания. Я как раз фотографировал, когда увидел, что Скруттон пополз вперед. Это был один из его главных недостатков — он никогда не слушался приказов. Наверное, от этого пусть даже почти незаметного движения высокая трава закачалась. Само собой разумеется, главный страж, высматривавший малейшие изменения в окружающем мире, которые могли бы означать присутствие свидетелей, заметил это и поднял тревогу. По собственной глупости Скруттон оказался впереди меня, и они набросились на него, словно стая голодных волков. Это позволило мне быстро отступить с поля битвы. — Хильярд помолчал немного и с тревогой поглядел внучке в глаза. — Скажи, положа руку на сердце, может, стоило попытаться прийти ему на помощь?
— Да как я могу решать? — Лучше бы дед не спрашивал! Лесли припомнила слова Анны: «Если дорогому человеку грозит опасность, ты просто бросаешься ему на выручку, и все. Раздумывать некогда».
Но с другой стороны, Скруттона никак не назовешь «дорогим» для Хильярда человеком. Совершенно очевидно, что дед испытывал к нему неприязнь, потому что от него были одни неприятности, и он уже не первый раз подвергал их жизни опасности. Кроме того, если тот не выполнял приказы, то и положиться на него тоже было нельзя. Здравый смысл подсказывал: бросать на ветер свой единственный шанс на спасение, да еще когда на самом деле нет никакой надежды помочь другому, — полный идиотизм. Может, это и героический поступок, только вот героизм этот граничит с шизофренией.
— Уверена, что ты поступил так, как считал нужным и правильным. — Лесли тщетно старалась придать голосу убедительность, надеясь, что Хильярд не станет допытываться об ее истинных чувствах.
Старик задумчиво кивнул и сменил тему:
— Я так надеялся, что инспектор Аллен принесет мне весть о моих бриллиантах. Ясно, что Скруттон до них не добрался, и я ума не приложу, кто… — Он остановился и провел рукой по лицу. — Ты должна простить меня, моя дорогая, но я лишь смутно припоминаю, что делал и говорил вчера вечером. В последнее время я чуть не спятил от страха и переживаний. Да, от страха! — повторил он, словно Лесли усомнилась в этом. — Никто и никогда не мог бы назвать меня трусом, по крайней мере, если речь шла о физической опасности. Но когда ты встречаешься со странными, леденящими душу явлениями, а их я немало насмотрелся в путешествиях, и постоянно проводишь время в компании людей, которые свято верят в существование злых духов, ну, хочешь не хочешь, а это сказывается и на тебе. Все началось несколько недель назад. Ужас постепенно опутывал мой мозг. Мне казалось, что зло притаилось поблизости и выжидает, подгадывая удобный момент, чтобы напасть на меня. В тот вечер я оторвался от своих записей и, взглянув в окно, увидел там нечто такое… лицо, оно смотрело на меня в упор.
— Так ты видел его, деда! — воскликнула Лесли. — А я-то думала, что оно мне просто померещилось!
— Неудивительно! Ты ведь про ту маску леопарда? Да, так оно и было. Существует некий дьявольский ритуал, где задействованы шкуры и маски животных. Скорее всего, Скруттону каким-то образом удалось добыть эти атрибуты, и он решил, что они придадут его появлению драматизма.
Они все еще продолжали свою неспешную беседу, когда вошла Анна и объявила:
— Прибыл мистер Дюран, сэр, и желает перекинуться с вами парой слов.
Сердце Лесли сжалось от дурных предчувствий. Она поспешно отвернулась, чтобы дедушка не заметил, как кровь бросилась ей в лицо.
Да, теперь не поговоришь о том, что ее так сильно волнует. Смешно даже думать, что ей удастся решить этот животрепещущий вопрос здесь и сейчас. И в самом деле Марк только холодно кивнул ей, и то, похоже, только потому, что этого требовала элементарная вежливость. Гость протянул Хильярду маленькую коробочку:
— Если вы потеряли это, сэр, и волновались по поводу их сохранности, счастлив заверить вас, что с ними все в полном порядке.
Лесли даже рот открыла и наклонилась вперед, на мгновение позабыв про свою застенчивость. Крышечка поднялась, и на свет явилась россыпь переливающихся всеми цветами радуги каменьев.
— Но как они у вас оказались? — довольно резко спросил Хильярд.
— Не сомневаюсь, что я попал под подозрение. Дайте мне объясниться. Полагаю, меня можно считать соучастником в деле о краже драгоценностей. Боюсь, все мои действия покажутся вам несколько поспешными. Но у меня и вправду не было выбора. Конечно, следовало сразу поставить вас в известность, но такой возможности тоже не представилось.
