Когда она в какой-то момент остановилась на красный свет, а абуэлита и бабушка разговаривали между собой, Мэриголд вспомнила, как помогала Джону убирать сено, и ленч, который они ели вместе. Почти ощутила волны зноя, накатывавшие с полей, прикосновение Джона, его поцелуи… Вспомнила свой первый день на ферме Гудинга… Его неожиданное дружелюбие, ястреб, парящий в бледно-голубом небе, и они с Джоном, бок о бок выполнявшие работы на ферме. Больше всего ей вспоминался тот момент, когда она почувствовала на себе взгляд Джона, впервые ощутив его страсть.
Бабулин голос, возвестивший, что красный свет уже сменился зеленым, вернул Мэриголд к реальности. Излишняя поглощенность Джоном и фермой удивила ее тогда, удивила и теперь. Что с ней такое? Она не должна раздражаться на себя, разочаровываться в себе из-за своей тяги к Джону, особенно после танцев на родео. То, как он с ней обращался, было достаточным предупреждением.
Мэриголд вернулась в настоящее, услышав, что Джон пересек кухню у нее за спиной. Хлопнула дверь веранды, и она увидела, как он исчез в амбаре. Он расстроен, винит ее за решение своей бабушки.
Старая дама подошла к раковине, и Мэриголд повернулась к ней, выдавив улыбку.
— Я даже не представляла, что вы серьезно хотели переехать в Калгари.
— Я уже давно собираюсь это сделать.
— Но почему вы сказали ему сегодня, если вы не против моего вопроса? Я имею в виду я… вы… Мы же с первой минуты знали, что он не в настроении.
— Вот именно. Лучше момента, чем сегодня, нельзя и придумать. — Бабуля многозначительно улыбнулась, словно у нее была некая тайна. Потом зевнула. — Я слишком устала, чтобы пускаться в объяснения. Наш сегодняшний разгул в Калгари меня вымотал.
— Тогда ложитесь спать, — улыбнулась Мэриголд. — Поговорим завтра.
— Ты пойдешь за ним?
— Ч-что? Зачем мне идти?
— Просто спросила, — демонстративно пожала плечами бабушка.
Мэриголд уставилась на нее, гадая, что она хотела сказать своим вопросом.
Вымыв оставшуюся после ужина посуду, Мэриголд послонялась по кухне, зная, что ждет возвращения Джона. Уже давно стемнело, и она не могла представить, чем он занимается в амбаре.
Она не поддалась искушению проверить, но мысленно возвращалась к предложению бабули. Наверное, она знает, что Джону плохо. Учитывая, как сильно он любил свою бабушку, Мэриголд могла предположить, насколько его расстроило ее неожиданное заявление, ведь перед ним со всей безжалостностью встала реальность одинокой жизни в этом доме.
В десять вечера Мэриголд сдалась. Только на сегодняшний вечер она забудет о смешанных чувствах, о досаде на Джона и пойдет к нему. Она хотя бы должна заверить его, что не знала о решении бабули.
Мэриголд толкнула дверь и подождала, когда глаза привыкнут к темноте. В амбаре было тепло, ее окутал приятный, такой обыденный запах сена и коров, по телу пробежала дрожь, и она поплотнее закуталась в джинсовую куртку Джона, от которой исходил его на удивление успокаивающий запах.
Мэриголд оглянулась, но Джона нигде не было видно. Куда он исчез? Она услышала шорох над головой, однако, поддавшись желанию улизнуть, стала подниматься по лестнице на сеновал, говоря себе, что ноги дрожат от трудного подъема, а не оттого, что она скоро окажется наедине с Джоном.
Он сидел на тюке сена и смотрел в окошко сеновала. Мэриголд пригляделась к нему, стараясь определить его настроение. Джон ничем не показал, что заметил ее присутствие.
— Джон? — неуверенно позвала она.
— М-м?
Она сделала несколько шагов по дощатому полу.
— Как ты? — И сразу пожалела о своем вопросе.
— Прекрасно.
— Мне уйти?
Он пожал плечами.
Отлично. Ему даже все равно, уйдет она или останется. Черт бы его побрал. Она не позволит ему прогнать ее. Мэриголд сократила расстояние между ними и примостилась на другом тюке рядом с Джоном.
Где-то ухала сова. Вдалеке проехала по дороге машина, потом звук мотора затих, сменившись тишиной. Мэриголд услышала, что кто-то скребется в ближайшем углу сеновала, и переместилась поближе к Джону.
В свете луны, падавшем на его лицо, он казался уязвимым, одиноким и ужасно печальным.
— Смотришь на звезды? — спросила она, не зная, как подступиться к подлинной боли, написанной на его лице.
— Нет, — бросил он. — Просто разглядываю ферму. Свою землю.
Мэриголд удержалась от желания положить ладонь ему на руку и набрала побольше воздуха в грудь.
— Я пришла сказать, что не имею никакого отношения к решению твоей бабушки. — Она помолчала. — Я понятия не имела, что она собирается осенью переехать в Калгари. Т-ты веришь мне? — Ей необходимо услышать от него подтверждение.
— Да.
Мэриголд облегченно выдохнула — оказывается, она затаила дыхание в ожидании его ответа.
— Со мной все в порядке. Мне просто очень жаль себя.
Тронутая его признанием, она выпалила:
— Потому что ты останешься здесь совсем один, когда она уедет?
— Да. — Он вздохнул. — Я знал, что это должно случиться. Только не ожидал, что так скоро.
— Твоей бабушке семьдесят три года.
— Знаю. А я останусь совсем один.
— Не обязательно.
— Может, ты и права. — В его голосе прозвучала непонятная Мэриголд нотка. — Мне нужна подходящая женщина… верно?
Мэриголд неловко пошевелилась.
— Верно.
— Женщина, которая мне нужна, полюбит эту ферму так же сильно, как я. Будет хорошей женой и матерью. Будет всегда рядом, поддерживая меня, помогая мне…
— Как Дебби.
— Нет, не как Дебби, — твердо произнес он.
Мэриголд поняла, о чем он говорит, вернее, о чем умалчивает. Он думает, что она годится на эту роль.
— Джон… Я не такая. По натуре я не домохозяйка, ты сам знаешь. И я никогда не давала тебе повода думать, что между нами что-то есть. Я возвращаюсь в город.
Он наклонил голову.
— Я не та женщина. Прости. — С тем же успехом она могла говорить сама с собой, поскольку никакой реакции не последовало. — Джон, сейчас для меня нет ничего важнее руководства компанией моей абуэлиты. Всю жизнь я была младшим ребенком. Мои родители, братья и сестры обращались со мной так, словно я ничего не могла сделать без их помощи. — Мэриголд понимала, что захлебывается словами, но ее сердце торопилось дать ответ на незаданные вопросы Джона.
Молчание. Он сжимал и разжимал пальцы. Она ухватилась за тюк сена, на котором сидела.
— Моя бабушка единственная, кто всегда обращался со мной как со взрослой, а не как с ребенком. Она единственная, кто видит, что я на что-то способна. — Мэриголд умоляюще посмотрела на него. — Она дает мне шанс проявить себя, и я не собираюсь его упускать.
