Элизабет нежилась в его объятиях и слушала, как сердце гулко и торопливо стучит у него в груди. Постепенно биение стало более ровным и размеренным. Грега начинала охватывать дремота.
— Я люблю тебя, — сказала она и, поскольку они лежали, прижавшись друг к другу, почувствовала, как его тело вновь напряглось.
— Отлично, — ответил он и, взяв ее ладонь, опустил ее к низу своего живота.
Как ни странно, Элизабет обидел такой ответ. Ей тоже хотелось услышать от него признание в любви, а не оценку собственной физической формы, которая, несмотря на долгий путь, была действительно на высоте. Конечно, с ее стороны было величайшей глупостью обижаться на такую тщеславную мелочь. Но когда ждешь одно, а получаешь другое… На глаза навернулись слезы, Бетти замигала, стараясь освободиться от них. Не хватало только разреветься. Что он подумает? Вдруг начнет жалеть ее? Нет, только не это…
— Я сейчас.
Она выскользнула из его объятий и быстро спустилась вниз, в ванную, где закрыла дверь и дала волю потокам слез. Наверное, Грег все-таки услышал ее сдавленные всхлипы, потому что направился за ней вслед. Элизабет обернулась, он нежно обнял ее и не отпускал, пока бедняжка не выплакалась.
— Извини! — В его голосе слышалось искреннее раскаяние. — Я не хотел обидеть тебя. Пойдем в постель.
— Сама не знаю, почему… я мучаюсь с этим замком, — произнесла вдруг она, вытирая слезы и кивая на неисправный запор.
Грег с удивлением посмотрел на дверь ванной комнаты.
— А я и не заметил. Хочешь, быстро починю его?
Но Элизабет улыбнулась сквозь слезы.
— Нет, лучше не надо. А то, как ты войдешь с чаем, когда я буду принимать ванну?
Грег лишь усмехнулся в ответ и еще сильнее обнял ее. Они еще немного постояли босиком на бежево-розовом прохладном кафеле, потом вернулись, будто с прогулки, в спальню. И как только опять легли, Грег нежно произнес:
— Я тоже люблю тебя, не сомневайся!
— Отлично, — ответила Бетти и, немного помолчав, добавила: — Но твоя любовь живет в такой глубокой норке, что ее порой и не выманишь оттуда. Или она зимой, как бурый медведь, ложится в спячку?
Грег усмехнулся, шутливо щелкнул ее по носу и тут же поцеловал. Бетти так и уснула, ощущая нежное прикосновение его губ.
Он проспал до полудня. Элизабет не стала будить мужа. Вскочив в десять, она тихонько оделась и спустилась вниз. Конечно, ей очень хотелось, чтобы и Грег тоже проснулся, но понятно было, как сильно тот устал, проделав столь долгий путь. К тому же всю неделю ему приходилось рано вставать и поздно ложиться.
Она сама была далеко не лентяйкой. Но до Грега ей было далеко, его дни расписаны буквально по минутам. И зачем только, недоумевала Бетти, так сильно загружать себя работой? Во-первых, столь сильное напряжение не прибавляет здоровья. Во-вторых, из-за этого они почти и не видят друг друга. Как жена, она не могла позволить себе спокойно смотреть на его чрезмерное увлечение бизнесом. Разве можно молчать, зная, что любимый человек надрывается сверх всякой меры?
Пока Грег спал, она начала готовить обед. Поставила вариться суп, почистила овощи. Вытащив куль с мукой, приготовила тесто. И, подождав пока оно подойдет, раскатала его, наполнила начинкой и сунула пирог в духовку. Затем вышла во двор прогуляться. Накануне ночью дул юго-западный ветер, немного подтаяло, снег осел. Если по-настоящему потеплеет и пойдет дождь, то наверняка все развезет, подумала она. Что ж, посмотрим, прав ли был Стэн Карпински, когда говорил, мол, Слезной топью это место называется потому, что здесь грязь непролазная, не захочешь, а взвоешь. Хотя он же высказал и еще одну версию — насчет рыдавших женщин. И, судя по прошлой ночи, она оказалась более верной.
Элизабет услышала, как Грег окликнул ее, подняла глаза и заметила, что тот смотрит на нее, открыв окно второго этажа.
— Доброе утро! — крикнул он. — Погода просто чудо!
Она не смогла сдержать улыбки.
— Доброе утро, милый! — ответила Бетти, подошла к дому и, встав под окном спальни, вскинула голову, заглядевшись на мужа. — Ты сегодня бодрствовать собираешься?
— Трудно сказать. Все зависит от того, что мне будет предложено.
И Элизабет звонко рассмеялась.
— На многое не рассчитывай. Разве что на чашку кофе.
— Это я уже унюхал. Сейчас буду внизу, только умоюсь.
Элизабет вернулась в дом. Грег спустился через пару минут в свежей голубой рубашке и джинсах. На плечи его был накинут и завязан на груди узлом джемпер. Увидев мужа, она негромко ахнула. Тот выглядел так, что в самую пору было помещать его фото на обложку глянцевого журнала, снабдив надписью «Мужчина вашей мечты».
Она подала ему кружку с дымящимся кофе, придвинула молочник со сливками и вопросительно посмотрела.
— Будешь завтракать?
— Может, сразу обедать? Знаешь, я уже забыл, когда в последний раз нормально ел. Терпеть не могу еду, которую подают в самолетах. А вчера был так занят, что пропустил обед. Завтракал же настолько рано, что уже сомневаюсь, было ли это вообще.
— Что ты скажешь насчет хорошего куска мяса? — усмехнулась Элизабет.
— А разве ты не вегетарианка?
— Я-то — да. А вот ты, насколько мне помнится, нет. Пришлось для любимого хищника купить бекон. Ты ведь обожаешь сандвичи с беконом.
От подобной заботы Грег даже слегка смутился, словно Элизабет поймала его на какой-то тайной слабости.
— Не откажусь. Всю дорогу мечтал об этом, — с готовностью согласился он.
От батона она отрезала большой ломоть и положила его на сковороду с растопленным маслом. Когда хлеб был слегка обжарен с обеих сторон, Элизабет накрыла его основательным куском бекона и подала на тарелке мужу. Поглядывая, как тот живо расправляется с едой, прихлебывая кофе, она продолжала готовить обед. Эта работа не была ей в тягость, и она справлялась с ней легко и красиво. Грег не мог наглядеться на жену: спокойную, собранную, не делающую ни одного лишнего движения.
Удивительные перемены подчас происходят в женщине, подумалось ему. Еще недавно она была обиженной, несчастной, по-детски рыдающей в ванной комнате… Грег устыдился, что невзначай обидел ее. Он вовсе не хотел этого, просто не знал, насколько откровенным должен быть в своих чувствах. Впрочем, все его сомнения оказались никчемными. В конце концов она услышала от него то, что хотела, и успокоилась.
Можно подумать, ей неизвестно, как он ее любит, усмехнулся Грег.
— А вот и для меня еда.
Элизабет села за стол, поджав под себя правую ногу, — была у нее такая привычка, от которой она никак не могла избавиться. Перед ней на тарелке лежало нечто вполне вегетарианское — тост, накрытый листиком салата.
Грег наблюдал, как она поднесла его ко рту и откусила. У нее были жемчужно-белые зубы, на одном из верхних имелся маленький, едва заметный скол. Но это ничуть не портило ее улыбку, а, скорее, придавало всему облику трогательное обаяние.
