— Так, теперь пойду-ка я займусь своим рукоделием, а вы тут заканчивайте без меня. Когда обед будет готов, дайте знать.
Дверь за ней закрылась, наступило оглушительное молчание. Несколько мгновений оба стояли, словно приросли к полу. Грейс, опомнившаяся первой, схватила очередную картофелину и принялась скрести так яростно, словно от этого зависела ее жизнь.
Дейв не принимался за работу. Краем глаза она покосилась на его руки — в одной была недочищенная картофелина, в другой — нож.
Грейс опустила глаза на свои руки, приказав себе заниматься делом. Не обращать внимания ни на запах Дейва, ни на жар его тела… Какой еще жар, Господи помилуй! Должно быть, у нее галлюцинации. Как можно чувствовать жар чьего-то тела, когда стоишь от него в двух футах?! Она много раз работала на кухне бок о бок с тетей и никогда, никогда не ощущала жара ее тела!
Он откашлялся. Грейс выронила нож — он со звоном упал на кафельный пол.
— Послушай, Грейс…
Началось. Она знала: этого разговора не избежать. Ну нет, она не позволит ему себя унизить!
— Нет, ты послушай, что я тебе скажу, — перебила Грейс. — Просто помолчи и послушай. Знаю, я сама виновата. Это я тебя поцеловала. Признаю. Ты ко мне не приставал, ничего дурного не делал — все я сама. Я не понимала, что делаю. Это ничего не значит. Так что не смей думать… то, что ты сейчас думаешь. Ясно? — И упрямо вздернула подбородок — пусть только попробует возразить!
Дейв медленно повернулся к ней. Лицо его — напряженное, с тонкими линиями морщинок в уголках рта — было холодным и суровым, а глаза как-то странно блестели. Что это — жалость? Господи, неужели он ее жалеет?!
— Нет, правда, я… — Голос сорвался, и Грейс начала снова: — Честное слово, Дейв, я…
Я знаю, что ты спала, Грейс, — прервал он ее. — Знаю, что не понимала, кого целуешь. Знаю, что это ничего не значит. — Он отложил картофелину и нож. — Я просто хотел сказать, что не хочу есть. И что мне нужно сделать несколько звонков. — Сполоснув руки, он оглянулся через плечо. — И еще я хотел сказать, что ты очень помогла мне в последние дни и заслужила отдых. Так что продолжим работу с завтрашнего дня.
Он вышел из кухни — а Грёйс еще долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь и чувствовала, что никогда, никогда в жизни больше не сможет есть жаркое с овощами.
Переговорив по телефону с Майлзом Дерси, Дейв выяснил, что тот в свою очередь провел приватные переговоры с еще несколькими членами правления корпорации. Все они были согласны, что душевное расстройство сэра Эдмунда ведет компанию к разорению, и готовы были на все, чтобы избежать финансового краха. Майлз заверил Дейва, что еще немного — и весь совет директоров окажется на его стороне. На очередном заседании они единогласно проголосуют за отставку сэра Эдмунда Бенедикта — и «Бенедикт Лимитед» окажется в руках Бертона.
Вечером, стоя под теплым душем, Дейв задумался о том, почему в последние дни все чаще чувствует себя каким-то грязным? Может быть, дело в британском водопроводе? Хотел бы он, чтобы все было так просто! Нет, скорее уж это Грейс Бенедикт так на него воздействует. Ее доброта, нежность к детям и старикам, готовность к любви и всепрощению напоминает ему годы детства, которые Дейв долго и старатель но изгонял из памяти. И собственных родителей — простодушных добряков, которых он многие годы учился презирать.
Когда матери Дейва поставили страшный диагноз, оказалось, что у нее нет медицинской страховки — не на что лечиться, не хватает денег даже на лекарства, облегчающие боль. Мать истаяла в страшных муках, и на ее могиле двенадцатилетний Дейв поклялся, что никогда не будет бедным. И никогда не поддастся самому страшному искушению — искушению любовью.
Разумеется, он выполнял сыновние обязанности — регулярно навещал отца, посылал ему деньги на жизнь, хоть и прекрасно знал, что все полученные средства старик тратит на помощь убогим и сирым.
Сам Дейв убогих и сирых презирал, а сентиментальные человеколюбцы вызывали у него глубокое раздражение. Почему же один взгляд зеленых глаз Грейс Бенедикт пробуждает в нем запретные, презренные чувства?
Да, он сговаривается с членами правления «Бенедикт Лимитед» за спиной у директора. Но откуда это щемящее чувство вины? Разве он делает что-то незаконное? Или вырывает у старика изо рта последний кусок? Напротив, помогает ему и его служащим сохранить хоть что-то. Если совет директоров не обанкротится, а сумеет выручить за свои акции хоть четверть их первоначальной стоимости, в этом будет его, Дэвида Бертона, заслуга. Почему же он чувствует себя негодяем?
— Черт бы побрал тебя, Грейс, и твои зеленые глаза! — пробормотал он, сердито растирая себя мочалкой. — Черт бы побрал тебя, старый Бенедикт, вместе с твоим горем! Будьте вы оба прокляты — мне нет дела до вашей боли!
Но Дейв знал, что обманывает себя.
10
Непривычные к суровым зимам англичане потихоньку выползали из-под сугробов и возвращались к обыденной жизни. А Грейс вернулась к своей ненавистной «работе». Снова и снова они с Дейвом отправлялись в театр, в концерты, на банкеты, надеясь встретиться там с сэром Эдмундом, и всякий раз, когда встреча удавалась, душевное расстройство старика становилось все более очевидным.
Но не обезумевший от горя старик интересовал Дэвида Бертона. Дейв давно понял, что с хозяином «Бенедикт Лимитед» ему договориться не удастся, и втайне от Грейс перенес все внимание на членов правления компании. Знакомясь с ними на все тех же публичных мероприятиях, он очаровывал их и как бы невзначай подталкивал к мысли, которая, несомненно, и самим им не раз приходила в голову — что корпорация гибнет и, если они не хотят остаться на мели, им нужно сменить директора. Почтенные бизнесмены один за другим переходили на сторону Дейва.
Наконец — на открытии новой картинной галереи — Дейву удалось уединиться в укромном уголке с последним из членов правления. Не успел он закончить свою маленькую речь, как от стола, где был накрыт фуршет, послышался какой-то грохот и шум голосов; оглянувшись, Дейв увидел, что сэр Эдмунд опрокинул стол и теперь, нелепо раскинув руки, лежит на полу, лицом в салате, посреди осколков фарфора и хрусталя.
Собеседник Дейва с едва скрываемым ужасом смотрел на своего поверженного босса; увиденная сцена как нельзя лучше убедила его в правоте Дейва. В самом деле, от такого директора лучше бежать куда подальше, пока корпорация еще цела! Тяжело вздохнув, он пожал Дейву руку и растворился в толпе.
Дейву не раз доводилось вести закулисные переговоры, и до сих пор он ничего дурного в этом не видел — а точнее сказать, вовсе не задумывался о том, хорошо это или дурно. Да и о чем тут думать? Да, он толкает людей на предательство, но выбор остается за ними. И потом, бизнес есть бизнес. Стоит взглянуть на сэра Эдмунда, распростертого на полу, и становится ясно, что предложение Дейва — лучший выход для «Бенедикт Лимитед».
Из своего угла Дейв видел, как Грейс подбежала к старику, опустилась на колени — прямо в размазанный по полу салат. Сегодня на ней было еще одно платье, сшитое своими руками, — легкий серебристый наряд, струящийся мягкими складками по стройной фигурке. Грейс уверяла, что скроила его из старой занавески; если и так, догадаться об этом было невозможно Быть может, оттого, что на ней любая тряпка выглядела королевским нарядом. По совести сказать, Дейв в целой галерее не нашел произведения искусства прекраснее его спутницы.
