По дороге на «дачку», где Сопелов не был уже не менее трех месяцев, Георгий нервничал, прикидывая, каким образом будет оправдываться перед своим благодетелем за то, что малость перестарался с этой рыжей шлюхой. И даже едва не въехал в некстати возникший на дороге столб на своем бэушном «жигуленке» паршивенькой второй модели, приобретенном для профессиональных надобностей с помощью Бороды.
Особо распекать его, однако, Ильичев не стал, скорее, напротив, можно сказать, повысил в должности, одновременно раскрыв перед своим подопечным картишки: с точки зрения Бороды, Жоре предстояло потрудиться на всех уровнях созданной Ильичевым структуры — с тем чтобы дальнейшее ее развитие осуществлять вместе… К тому моменту Сопло уже понял, что Борода в криминальном мире столицы много чего значит и может, то бишь он и впрямь ходит в авторитетах, по крайней мере, по своей части.
— Староват я стал, сынок, — признался он неожиданно усыновленному им Сопелову, — чтобы, когда легалка объявится, самому перед всей этой шушерой выплыть. А волчарам нашим об этом знать вовсе не обязательно. Не зазря ж они меня в авторитетах держат? Негоже людишек разочаровывать… А при ближайшем рассмотрении все они как есть обыкновенные крокодилы, сдадут при случае с рукавами и тапочками.
Очевидно, мысль о том, что и Сопелов может его сдать, в голову старика не приходила: вряд ли он для кого-то сделал больше, чем для Жорки. Само собой, в его благодарности был уверен, хотя и контролировал строжайшим образом. А доброхотов настучать на ильичевского любимчика, неизвестно откуда вынырнувшего, хватало с походом. Та же история с избитой потаскушкой дошла, например, до ушей благодетеля без сопеловской помощи — пока он решал, виниться ему перед шефом или нет… Впредь, стало быть, следовало быть умнее и осторожнее.
Принятых решений Сопло не изменял никогда, и за незаметно пролетевшие годы ни единого прокола по части осторожности с ним не случилось.
Правда, легализации проституции они с Бородой так и не дождались. Однако Сопло предложил Ильичеву идейку ничуть не хуже легального бизнеса, да еще на выбор: либо эскорт-фирму, либо ночной клубец с исключительно элитной породы шлюхами. Борода же, оценив начинание, поставил только одно условие: пока это новое в те годы в столице дело раскручивается, пока подыскивается новая клиентура помимо старой, отоваривающейся в самом цивильном из подпольных борделей Ильичева, прежние точки вплоть до уличных из рук не выпускать… И хотя сегодня, спустя пять лет после открытия «Техаса», новое дело успело стать для столицы обычным, пару-тройку заурядных подпольных борделей они с Бородой сохранили до сих пор. А возможно, и больше, если Ильичев не во все свои делишки посвятил Сопло. Хотя сам Сопло после парочки разборок с конкурентами и окончательного дележа «ночного рынка» успел войти в авторитет настолько, что уже несколько лет, как стучать на него благодетелю не решался никто из завидующих и, соответственно, ненавидящих бывшего выскочку. Ну а многие из бывших врагов еще и зауважали его, а может, просто боялись — ведь о беспримерной жестокости Сопелова по отношению к провинившимся любых рангов и о его связях, заполученных благодаря Бороде, по городу ходили легенды…
И вот сейчас, сидя с мученическим выражением на лице в салоне проклятого «Ту», Георгий Сопелов маялся одним-единственным вопросом: как мог он, можно сказать, собаку съевший на проклятых шлюхах, во второй раз в жизни так погореть на девке, да еще на самой обыкновенной проститутке, какого бы класса эта дрянь ни была? Как?!
Ответа на этот вопрос у Сопла не было.
Декабрь 2004 г. — октябрь 2004 г. Сопло 1
Город Ижевск встретил Жору Сопелова и двоих его охранников по-зимнему плотной ночной темнотой и запахом гари. Поначалу Сопло подумал, что где-то поблизости от небольшого полупустого аэродромчика недавно случился пожар. Однако Димон, вслед за шефом брезгливо потянувший носом воздух, оказался более сведущим, чем Сопелов, и пояснил:
— Здесь заводов больше, чем жителей, и все дымят куда хотят — вот и вонища… Я щас…
Они как раз вышли из облупленного здания аэровокзала, больше напоминавшего автобусную станцию, наружу — благо у Жорки с собой багажа никакого не было, только небольшой «дипломат» и дорожная сумка, порученные заботам Кота. Димон же, видевший в темноте не хуже филина, двинулся куда-то вправо, к единственному тусклому фонарю на этом жалком клочке цивилизации, окруженном, как сообразил Георгий, со всех сторон не чем-нибудь, а лесом. А возможно, и настоящей тайгой. Сопелов никогда не был силен в географии и единственное, что знал о столице Удмуртии, куда они в данный момент благополучно прибыли, что находится она где-то то ли в Приуралье, то ли в Зауралье.
Внимательно вглядевшись в спину Димона, уже дошагавшего до освещенного пятачка, он увидел наконец две сиротливо стоявшие там машины. Явно такси — уже позабытого столицей бежевого цвета, с устаревшими шашечками на боку. Вскоре до его слуха долетели отзвуки матерка, быстро утихшие: слегка повздорили два водителя, одновременно выскочившие из своих развалюх. Однако Димон быстренько разрулил стычку, и почти сразу одна из машин двинула к ступеням аэровокзала, на которых стояли Сопло с Котом.
К удивлению Георгия, внутри такси было вполне приличным и чистым, а главное — теплым: чужой морозный воздух, насыщенный к тому же заводскими дымами, успел не только пощипать носы приезжих москвичей, но и пробраться за шиворот не по сезону легких пальто.
Димон, усевшийся рядом с водителем — щуплым веснушчатым парнем, повернулся к Сопелову.
— Едем в лучший здешний отель, «Ижевск» называется, — сообщил он. — Витек вот этот говорит, местов там навалом, а ежели что — у него там тетка администратором пашет.
Сопло молча кивнул, сообразив, что именно из-за тетки умный Димон и выбрал этого шофера: заказать места из Москвы они не успели, тем более что двинули сюда и не из Москвы даже, а из Химок, воспоминание о пребывании в которых хорошего настроения Соплу не прибавило… Хотя кое-какое удовлетворение он получил: смерти, желательно собачьей, Сопелов желал этому говнюку страстно и давно…
Такси бойко катило по какой-то заснеженной дороге, по сторонам которой действительно высился лес, угрюмый, черный и молчаливый. Лишь спустя полчаса начали возникать хоть какие-то признаки цивилизации: словно нехотя огромные сосны и ели отступили от дороги, между редкими фонарями нет-нет да мелькали избушки-развалюхи, в некоторых из них желтоватым шестидесятисвечовым светом горели маленькие окошки… А потом, к немалому изумлению пассажиров, в одну минуту все изменилось, и, словно по волшебству, перед машиной и вокруг нее возник город. Вынырнувший из-за очередной купы деревьев, закрывавших обзор, он вспыхнул многочисленными разноцветными огнями, ничуть не уступающими московским, высокими домами и просторными, куда просторнее большинства столичных, улицами. Несмотря на поздний час, улицы выглядели довольно оживленно и по части пешеходов, и по части машин.
— Ни хрена себе, — пробормотал Кот. — Прям как Европа какая…
— А что ж, мы не Европа, что ли? — впервые заговорил водитель. — Мы и есть Европа, до Урала-то от нас ишшо пилить и пилить.
