– Нет, там сейчас никто не живет. Но именно в этом коттедже нашли тело бедняжки Мэг.
– И вы хотите туда поехать? – На лице Мэллори отразилось изумление.
– Да, а что? – в свою очередь, удивилась девушка.
– Молодые женщины обычно плохо переносят подобные вещи.. Падают в обморок даже при виде червяка, насаженного на рыболовный крючок. Любая женщина из тех, кого я знаю, лишилась бы чувств при одной мысли, что ей придется войти в дом, где произошло убийство.
– Должно быть, вы никогда не были знакомы с женщинами из Уэльса, с потомками рода Торн, например, – усмехнулась Ханна. – Я хочу осмотреть коттедж, чтобы убедиться, что мама и Ричард не пропустили ничего важного. Вдруг я замечу что-то, проливающее свет на причину убийства или личность негодяя?
– Девушку нашла ваша мать?
– Да, они с отчимом. Вы с ними еще не знакомы, но непременно увидите их в воскресенье.
– Вот как?
– Если собираетесь в церковь на воскресную службу. Мой отчим – приходский священник.
Брови Мэллори взлетели вверх.
– Ваша мама вышла замуж за простого пастора? – изумился он.
– Ричард во многих отношениях удивительный человек.
– Да, но, прошу прощения, это как-то необычно. Значит, вдовствующая герцогиня Бериник – жена приходского священника?
– И смею вас уверить, счастливая жена! Мне кажется, для вдовы нет ничего зазорного в том, чтобы выйти замуж за человека ниже ее по происхождению, особенно если это брак по любви.
– По любви, – задумчиво повторил Мэл, пробуя на вкус это слово, прозвучавшее совершенно по-новому, словно прежде оно не слетало с его губ в досужих беседах.
– Вы не верите в любовь, лорд Мэллори?
– Я этого не говорил. Конечно же, я верю в любовь! Я и сам испытал это прекрасное чувство, мне было тогда девять лет.
– И что же случилось?
– Я лишился своей коллекции пуговиц.
Ханна расхохоталась. На глазах ее выступили слезы, и она осадила лошадь, чтобы снять перчатки и вытереть их.
– Не вижу ничего смешного, – сурово произнес маркиз. – Я бы назвал эту историю трагичной. Это была чудесная коллекция пуговиц, но Элли Саммерс выбросила их все, прежде чем уехать и разбить мое сердце.
Сильвердейл повторил тщательно продуманные слова не раз и не два. Что значит для него, привыкшего вращаться в обществе, пустить сплетню? Игра. Слово, сказанное при выходе из бара; пара вопросов, пока он ждал у конюшни, где седлали его лошадь; несколько фраз, когда он вместе с другими джентльменами ехал по направлению к Тофер-Хаусу.
Мальчик похож на герцога, ему семь или восемь лет. А разве не восемь лет назад Бериник прочесывал Лондон в поисках какой-то не то горничной, не то камеристки? Говорят, ее нашли недавно задушенную в коттедже на земле герцога. Странное совпадение, не так ли?
– О чем это вы, Сильвердейл? – спросил его престарелый, но все еще громогласный и очень влиятельный барон Уиков. – Если вам есть что сказать, говорите!
– Да нет, я просто подумал, как все складывается: девушка исчезла, потом появился мальчик весьма подходящего возраста, а женщину убили.
Никто не произнес ни слова. Хотя все поняли, что это своего рода обвинение. Однако связываться с герцогом желающих не нашлось. Ведь от него можно было ждать чего угодно.
И все же Сильвердейл был удовлетворен. Никто не возразил. А пока этого вполне достаточно. Потом начнутся перешептывания, и сплетня заживет своей жизнью. Ехать смотреть на лошадей он счел пустой тратой времени и, сославшись на то, что ему необходимо навестить какого-то пожилого джентльмена по поручению матушки, повернул лошадь и отправился прямиком в Баррен-Уичи.
На губах лорда Сильвердейла порхала легкая улыбка человека, довольного собой. Как все удачно получилось! И не то чтобы он выдумал все эти слухи, нет, просто добавил незначительный фрагмент, соединив мальчишку с мертвой служанкой. А уж местные жители, а также любители лошадей сделают остальное. Вскоре слухи дойдут до леди Ханны, и она, как обычно, примет сторону брата. Тут-то и наступит его час. Никто из ее знакомых наверняка не рискнет публично защищать герцога. А он будет хвалить его на каждом углу. Ханна по достоинству оценит его верность и смелость. И в качестве благодарности найдет в своем сердце уголок для него.
Сильвердейл остановил лошадь и некоторое время пребывал в задумчивости. А может быть, стоит прямо сейчас отправиться в Блэккасл и сообщить леди Ханне все эти ужасные сплетни? Он вытащил из кармана серебряные часы. Скоро одиннадцать. Что ж, вполне подходящее время для визита. Все еще улыбаясь, он захлопнул крышку часов и тут заметил пропажу.
– Куда, черт возьми, он подевался? Ведь вчера я его видел... или нет? – бормотал лорд Сильвердейл, удерживая коня на месте и сжимая часы в руке. Затейливую золотую цепь часов украшало несколько безделушек. Вот золотой крокодил с изумрудными глазками, хрустальный павлин с инкрустированным хвостом... а льва нет. Серебряный лев с рубиновым глазом исчез. Чувствуя, как спина покрывается потом, лорд изо всех сил пытался вспомнить, когда видел игрушку в последний раз. «Должно быть, он в трактире... Или в Блэккасле.
Вынимал ли я часы днем в Тофер-Хаусе? Когда же он потерялся... Черт, а ведь утром я просто сунул часы в карман, не глядя на них... Нет-нет, он наверняка в гостинице... валяется где-нибудь на комоде...» И Сильвердейл, повернув коня, помчался в деревню.
– Уймите дрожь, Шаттлфилд, – лениво произнес герцог Бериник.
Со своего места во главе стола он с интересом наблюдал за мальчиком, сидевшим напротив. Тот доедал третье яйцо, вторую порцию бекона, запивая все это третьим стаканом молока.
– Не хотелось бы говорить об этом, но я знаю, что взвалил на ваши плечи тяжкое бремя, попросив заботиться о ребенке, – продолжал Бериник.
– Правда, ваша милость? – с тревогой спросил законник, сидевший как на иголках.
– Да, хотя, с другой стороны, какой толк от адвоката, если на него нельзя время от времени переложить хотя бы часть собственных забот?
Мистер Шаттлфилд промолчал. В чем-то герцог был прав, Компания, представлявшая интересы Бериника, за последние восемь лет устраивала для него самые разные дела, но только потому, что герцог категорически отказывался делать что-то сам.
– Выпейте хотя бы чаю, Шаттлфилд, и съешьте пирожок с яблоками. Ллуэллин подаст экипаж через четверть часа, и вы вполне успеете доехать до деревни и собраться. Он очень маленький.
– Ллуэллин?
– Нет, Шаттлфилд, не Ллуэллин. Мальчик.
– О да.
– Не так громко, иначе он нас услышит. Сколько ему лет?
– Восемь, ваша милость.
– Восемь? В чем же дело? Может, он эльф?
– Да что вы, ваша милость! Он просто...
