Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Соседка отказалась сразу – немолодая дама, сильно утомившая себя желанием поехать в Испанию, была старше Ольги почти вдвое. Ее глаза зажигались только в том случае, если видели собор или развалины минувших веков. К вечеру она жаждала только одного – добраться до постели и закрыть глаза, чтобы никто не маячил перед ними, не затмевал собой какую-нибудь увиденную днем красоту...
Ольга тоже отказалась: тот, кого она присмотрела, мог заметить, с кем она отправилась гулять. Ему полагалось видеть ее в одиночестве. Тем самым, он скорее осознает, что тоже один.
На очередной остановке Ольга незаметно подошла поближе к нему и тихонько закашляла. Мужчина оглянулся, она улыбнулась, стараясь выглядеть виноватой – заглушила голос гида – та говорила тихо, а когда ее попросили повторить говорить погромче, она покачала головой и с жесткой улыбкой парировала:
– Нам запрещено пользоваться микрофоном, а рвать связки я не стану.
– Продуло? – спросил он у Ольги, в его голосе она услышала участие.
– Немного. – Она снова улыбнулась.
– Хотите пастилку от кашля? – спросил он. Полез в карман, порылся в бумажнике, вынул пакетик и протянул кругляш синего цвета.
Ольга недоверчиво посмотрела на пастилку, потом на мужчину.
– Это... не приворот? – тихо спросила она, не сводя с него глаз.
– При... что? – не понял он.
– Приворот, – повторила она.
– Вы имеете в виду зависимость?
– Что-то вроде, – засмеялась она, отправляя таблетку под язык.
– Хорошее средство. Я всегда вожу его с собой, – уверял он.
– Вы часто ездите?
– Каждый год в мае. В прошлом году был в Италии.
Они говорили тихо, но стоящие рядом недовольно оглядывались. Особенно одна – с медно-рыжими кудрями. Ольга заметила, как эта особа посматривала на него.
Похоже, она не единственная, кто приехал сюда с побочным интересом, как скромно называла она свой план.
Но настолько ли далеко, как ее, простирается план рыжей? Судя по ней – едва ли. Все на себе – называла она таких женщин. Футболка от ста евро, шорты от ста, сандалии от ста. Она будет искать того, кто позволит удвоить цену каждой вещицы.
Этот мужчина не похож на кошелек. Или она плохо смотрит? Да, он купил альбом об архитекторе Гауди, чьими стараниями Барселона стала особым городом мира. Потом две репродукции картин Гойи – в рамках, дорого. Рыжая купилась на это? Зря. Она, видимо, не слышала, что коллекционеров называют сухими алкоголиками. Если он из них, то для рыжей он опасен, а ей – в самый раз. Если ее ребенок унаследует хороший художественный вкус – это благо.
Ольга, вспоминая себя в той поездке, готова был хохотать над... наивной дурочкой. Нет, никогда ни за что она не расскажет Наде про все это.
Но ее поставила на место музыка – фламенко. Страсть исходила от каждой ноты, от каждого такта, от каждого удара каблуком танцующих эту страсть, от поворота головы, от пляски черных локонов. Ольга, сидящая перед самой сценой, почувствовала ее каждой клеточкой. И внезапно поняла, что никогда без этого чувства не соединится ни с одним мужчиной.
Она повернулась к своему соседу, увидела его обыденный, спокойный профиль, его коротковатый нос, похожий на полусгоревший фитиль лампы, которая стояла на столе.
Ее собственный огонь погас мгновенно. Да что она такое придумала снова? Нет, нет, он ей не нужен. Пускай рыжая берет его себе...
Когда она вернулась, бабушка огорошила Ольгу:
– Будем варить мыло.
Ольга помнит, как громко расхохоталась. То ли от радости, что все решилось само собой: она устала от частных уроков – подтягивать двоечников по немецкому, – то ли от самого звучания новости.
– Нам больше нечего варить? – спросила она, хотя догадалась, о чем речь.
Бабушка всю жизнь собирала коллекцию мыла. Точнее, продолжала собирать вслед за своей матерью. Предки бабушки были мыловары. Историю ее рода Ольга знала хорошо – прадед жил в Слободском, где издавна жили мыльники. Они возили его на Алексеевскую ярмарку в Котельнич, который стоял на тракте, по нему подводы отправлялись в Галич, Кострому, Ярославль, Москву...
Прадед оставил записи, по которым можно судить об успехах мыловаров – они продавали много пудов, получали за них немало. Мыло варили всякое: экономичное, белое, простое яичное, желтое яичное. Штучное мраморное шло нарасхват.
– Ты услышала голос предков? – спросила Ольга, озадаченная решением Валентины Яковлевны. – Мыловаров, я имею в виду.
– Хорошо, что уточнила. У нас ведь были особенные предки, – усмехнулась она. – Я рассказывала тебе о двоюродной сестрице нашего главного мыловара. В Угличе ее помнят до сих пор.
– Правда? – Ольга знала, что Леонтьева, сама богатая купчиха и одинокая женщина, потрясла город. Она оставила завещание не кому-нибудь, а своей собаке Серко. Но Серко был не дворняга, как думали, а наполовину волк. Прежде Ольга не знала, что собаки и волки могут соединиться. Но, как объяснила бабушка, только любовь знает, что делает. По завещанию ее любимцу Серко переходило сто тысяч рублей деньгами, золото, кирпичный особняк. – До сих пор не понимаю, – сказала Ольга, – почему родственники не смогли оспорить.
– Суды были праведные, – сказала Валентина Яковлевна. – Родственники проиграли. Но местная власть, конечно, и свой интерес соблюдала. После смерти Серко все имущество отходило городской казне. Заметь, что она, – довольно фыркнула бабушка, – побеспокоилась о неукоснительном исполнении своего волеизъявления. Собаку должны были осматривать ветеринары, наблюдать, чтобы ее не подменили. Оговорила в завещании, что осмотр должен происходить при полицейских.
– Многие уверены, что до этого первыми додумались иностранцы, – сказала Ольга.
– Я читала, – сказала Валентина Яковлевна. – Будто первый, кто оставил состояние четвероногому наследнику, был барон Де Жуар, француз. Сто пятьдесят тысяч франков досталось его догу. Но этот француз обошел нашу родственницу только в одном: своему догу он нанял сторожа и прачку, обрисовал, какой должен быть памятник на договой могиле. – Бабушка покачала головой, словно осуждала за недогляд. – Парень молодец, я про дога. – Бабушка хихикнула. – Строгий парень: не все промотал, приличная сумма отошла обществу защиты животных.
– Да-а, – протянула Ольга. – Теперь это не новость. Завещают всем, даже диким животным и шимпанзе в зоопарке. Но это – пускай. Знаешь, мне непонятно, как наша родственница до этого додумалась? В Угличе, в то время...
– Мне сдается, она жила в другом времени и в другом месте.
– Это где?
– Все зло от книг, – засмеялась Валентина Яковлевна.
– Ну конечно, – фыркнула Ольга.
– Не слышала имя старинной писательницы Вербицкой? Нет?
– Что-то не помню...
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
